Корейские сказки - [6]

– Идите тише, – приказал бедный охотник, – тигры близко.

Они должны были замолчать. Теперь он уже был старший между ними.

– Вот тигры, – показал на хвосты тигров охотник.

Тогда все выстроились и крикнули: "Принимай мое копье!"

Но мертвые тигры не двигались.

Тогда бедный охотник сказал:

– Они уже приняли одно копье, и теперь их надо только дотащить до города: возьмите их себе и тащите.

ВОЛОВИЙ ТРУД

Жил-был на свете один писатель, Ким. У него было два сына: старший и младший.

В то время как младший знал уже очень много, старший, Ким-Хакки, которому уже было шестнадцать лет, не знал и первых двух знаков азбуки: ха-ныр, тен, таа, ди, что значит небо и земля. При этом "небо" по-корейски "ха-ныр", а по-китайски – "тен", "земля" по-корейски "таа", а по-китайски – "ди".

Отец поэтому постоянно бил его и говорил, что он лучше убьет его, чем потерпит позор, что сын писателя останется неграмотным.

– Но чем я виноват, – оправдывался старший сын, – я день и ночь сижу за азбукой – ничего не выходит, мой младший брат целые дни играет – а у него все идет хорошо: это от неба так дано.

– Не от неба, а от твоей глупости, – отвечал отец и сильно бил его.

Наконец однажды отец сказал ему:

– Устали мои руки бить тебя, да и не хватит палок, хотя бы я вырубил весь свой лес. Убить тебя тоже не могу. Но прогнать тебя с глаз моих могу и прогоняю. Иди куда хочешь. Научишься грамоте – приму тебя, не научишься – не приму.

– Позволь мне остаться у тебя работником, – я трудолюбив и могу работать.

– Не хочу.

– Куда же я пойду?

– Куда хочешь.

Насилу старший сын выпросил, чтоб хоть жену его оставил отец у себя, пока он будет пытать счастья.

– Хорошо, – сказал отец, – пусть живет себе в задней комнате, но пусть тоже не показывается мне на глаза.

Жене же Ким-Хакки сказал:

– Жди меня десять лет. Если через десять лет я не приду, считай меня умершим.

Затем он зашел к своему другу и просил его, в случае если отец прогонит его жену, принять ее и кормить до его возвращения.

Друг обещал, и Ким-Хакки пошел куда глаза глядят.

Шел Хакки, шел и пришел в один город, где под одним окном услышал шум учившихся школьников.

Хакки зашел в школу и рассказал учителю все о себе.

– Очень жалко будет, если сын такого знаменитого писателя останется неграмотным, – сказал учитель. – Я согласен взять тебя на десять лет и сделать все, что могу. Но не будь в претензии, если я о твою спину изломаю не один сноп палок.

Хакки с радостью согласился, и учение началось.

Между тем жена Хакки жила у тестя в задней комнате, варила себе чумизу и дни и ночи молила небо помочь ее мужу.

Через десять лет без тринадцати дней явился к ней во сне белый старик и сказал:

– Просьба твоя услышана небом, за твое трудолюбие муж твой получит то, о чем просишь ты, добродетельная жена.

В ту же ночь вот что произошло с Хакки.

– Прошло девять лет одиннадцать месяцев и шестнадцать дней (в Корее лунный месяц двадцать девять дней), – говорил учитель Хакки, – а ты и до сих пор не выучил и первых двух слов. Вот теленок стоит рядом с тобой в стойле, – ему два года, но я уверен, что, слыша постоянно твое "ха-ныр, тен и таа, ди", и он запомнил эти слова.

И учитель, позвав теленка, крикнул ему:

– Ха-ныр, тен!

И вдруг теленок поднял голову к нему.

– Таа, ди!

И теленок опустил голову к земле.

– Видишь? Если теленок умнее тебя, то что я могу с тобой сделать?!

И, избив Хакки в последний раз, учитель приказал ему оставить наутро его дом. И в эту ночь учитель пошел спать к своей семье, в первый раз после десяти лет, так как все это время он спал со своим учеником, заставляя его и по ночам заниматься.

Избитый Хакки долго и горько плакал, пока не заснул.

Когда он заснул, явился к нему во сне белый старик и сказал:

– Ты Ким-Хакки?

– Я, – отвечал Хакки.

– Ты получишь то, чего ты так упорно добивался. Открой рот.

Хакки открыл рот, и старик бросил туда три шарика.

– Проглоти!

Хакки проглотил и проснулся.

По старой привычке он сейчас же схватился за книгу и – о, чудо! Он не только стал читать ее без запинки, но он знал все, что было в этой книге и во всех тех, которые находились в училище.

Он взял в руки кисть – и еще большее чудо. Он стал писать знаки, которых не мог бы написать никто другой в Корее. Он стал составлять фразы, и смысл их стал выходить такой глубокий, как океан, и остроумный, как блеск драгоценных камней.

Тогда закричал он:

– Шенсан-ним, шенсан-ним (учитель, учитель)! Когда прибежал учитель, счастливый Хакки сказал:

– Теперь экзаменуй меня.

Стал учитель экзаменовать, но Хакки знал много больше учителя.

Тогда учитель бросился на шею к ученику и поздравил его с таким успехом.

А скромный Хакки не скрыл и рассказал, откуда явилось к нему его знание.

После этого Хакки пошел домой и пришел ровно в тот день, когда кончилось десять лет с того времени, как ушел он из дому.

Прежде всего он пошел к жене и после радостной встречи спросил:

– Как обращался с тобой отец?

– Я только раз его видела, но он, увидев меня, закричал, чтобы я ушла с его глаз. Я ушла и больше не видела его.

– В таком случае я не пойду к нему.

– Нет, ты должен идти, потому что отец и мать заменяют нам небо на земле. И идет ли с неба дождь, снег, светит ли солнце, все должны мы принимать без ропота, под страхом вечной гибели. Поэтому иди и поклонись отцу.