Корень квадратный из прекрасного - [4]

ДЖОН: Выходит, вы развелись на почве штампов?

МОЛЛИ: Не только поэтому, Джон.

ДЖОН: А что же еще, Молли?

МОЛЛИ: Я поняла, что Филипп изменяет мне, что он бегает за юбками.

ДЖОН: Боже!

МОЛЛИ: Я не хотела верить. Это было как гром в ясный день.

ДЖОН: Что ты сделала?

МОЛЛИ: Попыталась ничего не замечать.

ДЖОН: Не видеть, не слышать, не говорить про зло.

МОЛЛИ: Точно. Но после штампов и спагетти, еще и неверность... это уже слишком. Пришлось развестись, чтобы сохранить честь, свою и Париса. Парис, естественно, остался со мной, но за Филиппом оставалось право посещать его.

ДЖОН: Скажи, Молли, почему же ты снова вышла за него замуж?

МОЛЛИ: Я ...я ... была околдована... странное колдовство. Если ты была замужем за человеком, и решением суда ему позволено посещать сына...

ДЖОН: И часто он приходил?

МОЛЛИ: Да. Часто. Сначала на уик-энды. Потом наоборот.

ДЖОН: Наоборот?

МОЛЛИ: Уик-энды становились все длиннее. Вскоре он стал жить здесь, а на уик-энды уезжал в Нью-Йорк. Обстоятельства сложились так...

ДЖОН: Стыдно, наверное, жить в грехе с человеком, за которым уже была замужем?

МОЛЛИ: Я тоже так думаю. Но разве все рассчитаешь?

ДЖОН: Верно.

МОЛЛИ: Мне кажется, Филипп был счастлив, но не знал об этом. А когда он это осознавал, становился, печален, потому что тогда счастье кончалось. Даже после "Японской вишни", он был несчастлив.

ДЖОН: Эта книга пользовалась успехом.

МОЛЛИ: Единственная из всех. Иногда мне хотелось, чтобы ее не было. Она принесла ему славу и удачу, но успех был так грандиозен, что он его возненавидел. Несколько лет после этого он вообще не мог работать.

ДЖОН: Разве он не написал другой книги?

МОЛЛИ: Написал. Но она не получилась, и он проклял меня, Париса, город. Мамаша Лавджой купила для нас эту ферму с яблоневым садом. Мы собирались заняться физическим трудом.

ДЖОН: Кто мы?

МОЛЛИ: Все. Кроме того, Филипп начал писать пьесу. Он говорил, что это проще. Мы были полны надежд. Потом он устал и уехал в Мексику.

ДЖОН: Чтобы изучить местный колорит?

МОЛЛИ: Возможно, но не для своей пьесы. Он нашел кого-то и получил мексиканский развод. Целый год у меня было ощущение, будто кто-то сутки напролет колет меня ножом в сердце.

ДЖОН: Что с пьесой?

МОЛЛИ: Действие пьесы происходило через столетие после взрыва какой-то лунной бомбы. На земле уцелели только трое: мужчина, женщина и змей. Как видишь, она была жутко символичной.

ДЖОН: Вижу.

МОЛЛИ: Возможно, поэтому и провалилась. На премьере публика начала уходить после первого акта. Мамаша Лавджой стояла в вестибюле как овчарка и пыталась загнать зрителей обратно.

ДЖОН: Где это было?

МОЛЛИ: В Бостоне, месяц назад. Эти северяне совершенно фригидны. После того, как дали занавес. Филипп вернулся в отель и перерезал себе вены. Писать пьесы - это, наверное. Ужасная нагрузка на нервную систему.

ДЖОН: Особенно, если проваливаются.

МОЛЛИ: Не думаю, что Филипп хотел умереть. Но Мамаша Лавджой послала его в этот санаторий. Он теперь там. Бедняжка!

ДЖОН: Неужели ты не целовала никого, кроме Филиппа?

МОЛЛИ: Конечно, нет.

ДЖОН: Никого?

МОЛЛИ: Никого, кроме родных. Я же говорила тебе, что когда я целуюсь, со мной происходит что-то такое...

ДЖОН: В этом нет ничего такого.

МОЛЛИ: У меня кружится голова, и я теряю рассудок. А ноги превращаются в макароны. (Джон целует ее.) Вареные макароны.

Появляется Сестрица, в ночной рубашке, с папильотками.

ДЖОН: К нам пришли.

МОЛЛИ: Сестрица. Все в порядке?

СЕСТРА : Мне показалось, что я слышала голоса. Я вам не помешала?

МОЛЛИ: Конечно, нет. Ты выглядишь взволнованной и растерянной. Что случилось?

СЕСТРА: Ветер и стук.

МОЛЛИ: Это дверь гаража. Она всегда хлопает от ветра.

СЕСТРА: Я испугалась.

ДЖОН: Пойду запру. (Выходит.)

МОЛЛИ (вслед): Ящик с инструментом в гараже. (Сестрице). Ты была взволнована и расстроена еще утром, когда приехала. Что-нибудь случилось?

СЕСТРА: Мне надо поговорить с тобой наедине. Без мамы и Париса.

МОЛЛИ: Просто разговор по душам, дорогая? Или неприятность?

СЕСТРА: И то, и другое.

МОЛЛИ: Мамаша Лавджой сказала, что Парис коричневый как орех.

СЕСТРА: Коричневый, как орех - это все очень хорошо, но я хотела поговорить о Филиппе. Он завтра приезжает.

МОЛЛИ: Завтра? Филипп приезжает?

СЕСТРА: Ты нужна ему, Молли. Он хочет, чтобы ты снова за него вышла.

МОЛЛИ: Он такой эрратичный. Или эрротичный? Я всегда путаю эти слова.

СЕСТРА: Эрратичный - это неустойчивый. Эрос - бог любви.

МОЛЛИ: Любое из двух подходит.

СЕСТРА: Ты все любишь его?

МОЛЛИ: Филипп бросил нас. Но когда он входит в дверь, когда смотрит мне в глаза, и когда он... я... я всегда знаю точно, чего он хочет.

СЕСТРА: Вероятно, всегда одного и того же.

МОЛЛИ: Но не со мной! Не со мной, Молли Хендерсон!

СЕСТРА: Филипп - человек, которым с колыбели правит секс.

МОЛЛИ: Я это прекрасно знаю.

СЕСТРА: Веселую жизнь он тебе устроил!

МОЛЛИ: Не очень. Моя жизнь с ним была печальной.

СЕСТРА: Ты собираешься выйти за Филиппа в третий раз?

МОЛЛИ: Не думаю.

СЕСТРА: Нет такого закона, который бы вынудил тебя выйти за него замуж.

МОЛЛИ: Закона?

СЕСТРА: Никакого официального закона. И никаких поощрений за длительное замужество.