Корделаки - [33]
Вторым, верхним костюмом, по общему размышлению, могли стать только какие-нибудь плащи или широкие накидки. Граф выбрал себе тёмно-синее одеяние звездочёта. Баронесса, не найдя ничего более подходящего, остановила свой взгляд на ярко-красной мантии с колпаком, прикрывавшим лицо полностью, и с прорезями для глаз. Отыскав среди вороха пик, секир и прочего оружия, не имеющего отношения к подлинности, огромный бутафорский топор, Туреева заткнула его за простую, грубую, толщиной в палец верёвку, послужившую поясом, завершив тем свой костюм палача,
– Если вы не забудете при ходьбе чуть шире ставить ноги, то в этих сапожищах вполне можете сойти за мужчину. Вы ведь так к этому стремились! – предварил их выход на публику Корделаки. – Но тогда не забывайте и про голос.
Они прибыли на маскарад, когда основная часть гостей давно съехалась. Уже начинало темнеть. Приближённые к императорской фамилии в ожидании ходили по залам, отведённым для гуляний, а прочие гости рассеялись по аллеям сада. И вот раздались призывы глашатаев, и под звуки оркестра роговой музыки на аллеи выехала кавалькада со свитой, приветствуя всех приглашённых. Возглавляли вереницу ярких персонажей хозяева вечера – Марс и Беллона, в коих те, кто смел, позволили себе узнать великокняжескую чету.
– Неужто сама она? – раздался удивлённый мужской возглас в толпе гостей рядом с баронессой и графом.
– Она, она! – отвечал невидимому собеседнику женский голос. – А кому ж ещё быть-то!
– Да как же… – настаивал первый голос. – Говорят, что дитё она недавно потеряла, да в Константиновском дворце слёзы льёт.
– Ничего не попишешь, а обязанности! Принимать гостей из императорской семьи кто-то должен, а старшие-то братья в своей Польше сидят, носа не кажут.
– Ты это, давай-ка, цыц! – мужской голос перешёл на шёпот. – Не твоего ума дело! Вот я и смотрю, она бледненькая какая. А, так всегда цветок цветочком!
– Ба! Да это ж маска на ней! – и голоса удалились вовсе.
Туреева и Корделаки остались на месте, оно было выбрано очень удачно – с краю подъездной аллеи и напротив дверей дворца, которые были распахнуты. На фоне льющегося из них потока света было хорошо видно всех входящих и выходящих.
– И как вы собираетесь узнать среди этой ряженой толпы незнакомого вовсе человека? – спросил вдруг осознавший всю абсурдность их авантюры граф.
– Не знаю, – отвечала баронесса. – Я пока не думала об этом. Вы – мужчина, могли бы что-нибудь придумать в конце концов!
– Великолепно! – Корделаки закатил глаза. – Ну, давайте хоть оглядимся. Вы никого тут не признали пока? В залы нам скорей всего не попасть, там будут только те, кто приглашён на ужин.
– Никого не вижу из знакомых. Надо походить, послушать ещё разговоры, – Туреева облокотилась на руку графа, чтобы поправить сползшее голенище сапога.
– Баронесса, баронесса! – шёпотом стал вразумлять её граф. – Палачи не ищут опоры у своих спутников, вы забываетесь. И, кстати, о голосах. Будьте любезны басить. И как прикажете величать вас в этом обличии?
Палач моментально выпрямился, тем более, что к ним как раз приближалась кавалькада хозяев бала. На Марсе, поверх туники, всех атрибутов и регалий божества, была надета кираса с латами, выкрашенными чёрной краской. Каска офицера Лейб-гвардии Кавалергардского полка с выбитым государственным гербом на налобнике и чёрным же плюмажем по всей видимости должна была напоминать собравшимся о битве, произошедшей восемь лет назад в эти же дни. Поводом собрания был сбор средств увечным воинам минувшей войны.
Беллона приветствовала гостей на всём протяжении пути, посылая благожелательные взмахи то в одну, то в другую сторону. За главной парой – кто на повозках, кто в открытых колесницах, а кто пешком – следовал кортеж сопровождения. Жрицы Богини Войны, одетые в чёрные одежды и колпаки, очень напоминающие тот, что был нынче на баронессе, размахивали двойными секирами. Воины в доспехах всех времён и народов бряцали разнообразным оружием. Фавны, сирены и прочие нумины[8] создавали неимоверную суматоху, лично приветствуя и обнимая стоящих на обочине масок. Перемежали божеств, воинствующих рыцарей и амазонок представители различных народов в ярких национальных костюмах, пестрящих всей широтой палитры.
Избыток украшений из золота и драгоценных камней искрился, отражая огни зажжённых вдоль дорожек парка светильников и факелов. Шум и свет сопровождали шествие и медленно удалялись вместе с ним. Несмотря на обилие чёрного цвета, процессия вовсе не казалась траурной, а только, может быть, лишь слишком торжественной для повода повеселиться.
– Вы только с цветом не угадали! – заметил граф. – А так могли бы слиться с приближёнными богини. А вот, кажется, появляются и знакомые!
Из удаляющейся вереницы заморских гостей, сопровождающих божественных особ, пробирался к краю процессии Арабский Принц. Он на ходу, не останавливаясь и не снимая маски, крикнул Звездочёту: «Времена года!» и его увлекла за собой ликующая свита.
– Это точно нам? – удивилась Мария Францевна.
– Надеюсь, – ответил ей Звездочёт и на всякий случай огляделся.
– А как же вас узнали в маске? – низким голосом спросил Палач.
Российская империя, Нижний Новгород, весна 1896 года. Весь город готовится к скорому открытию XVI Всероссийской промышленной и художественной выставки. Лев Александрович Борцов, успешный и амбициозный архитектор, не имеющий академического образования, служит помощником главного архитектора Нижегородской ярмарки и выполняет частные заказы, одним из которых стал именной выставочный павильон его близкого друга и покровителя Саввы Мимозова – заводчика, миллионщика, главы дружного семейства. Они оба приглашены в Институт благородных девиц, где идут экзаменационные испытания и подготовка к балу.
Лето 1896 принесло разлад и тревогу в домашний уклад отца и дочери – Андрея Григорьевича и Лизы Полетаевых. Сумеет ли Лиза преодолеть свою душевную боль, и как это отразится на ее отношениях с подругами по Институту благородных девиц – княжной Ниной Чиатурия и Лидой Олениной? Удастся ли ее отцу восстановить прежнее благополучие? Какие авантюры ожидают брата и сестру Горбатовых, и что предстоит другим героям этой истории – талантливому архитектору Льву Борцову и семейству заводчика Саввы Мимозова? Их амбиции и стремления – как творческие, деловые, так и личностные, человеческие – все крепче связывают своими интересами два города – Нижний Новгород и Москву.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.