Корделаки - [23]

– Нет-нет! Тайна полностью соблюдена. Мне даже удалось не столкнуться с корнетом, ведь это он был здесь недавно?

– Бедный мальчик! – Мария вздохнула. – Это просто напасть какая-то. Ни разница в возрасте его не останавливает, ничто. Я уж думала, что, чем больше препятствий, тем упрямей он будет лезть на рожон, и решила подпустить ближе, чтоб ему наскучило. Так нет! Ходит.

– Окститесь! Какой возраст! – Корделаки впервые посмотрел на Марию Францевну с этой точки зрения и понял, что она, действительно, молода. Если бы не его сельское приключение, он, наверно, так и думал бы о баронессе, как привык, как было всегда – как о друге. Но тут он сравнил двух вдов и осознал, что, пожалуй, они с Амалией ровесницы. Он набрался смелости и задал вопрос, который и под дулом пистолета не произнёс бы ещё неделю назад: – А вы не думали, мадам, повторно выйти замуж?

– За кого? За корнета? – Мария Францевна обомлела. – Вы с ума сошли, Корделаки?

– Да нет, это я так… Вообще… – граф смешался и сделал неопределённый жест рукой в воздухе. – Так что произошло за время моего отсутствия? Что за срочность? И что за таинственность? – быстро сменил он тему. – Судя по запаху, вы недавно жгли письма. Или секретные договоры? Вы так таинственны, мадам! Дорогая баронесса, скажите, вы, случаем, не заморский лазутчик?

– Пойдёмте! – она вывела его в анфиладу, и, пройдя по ней, они остановились у дверей будуара. – Начнём с того, что ясней всяких слов.

* * *

Баронесса распахнула дверь будуара, запах гари стал более явственным, а взгляду графа предстала картина полнейшего разорения. Все ковры были подняты, мебель перевёрнута, картины сорваны со стен, пол усыпан черепками ваз и валяющимися повсюду канделябрами, каминными статуэтками и бумагами. Шкатулки были пусты, ширма сломана, обивка стен во многих местах висела клочьями, а занавеси на окнах почернели от копоти.

– Примерно такая же картина и в кабинете, где проходил сеанс магистра для публики, – рассказывала баронесса. – Спальню удалось отстоять только благодаря расторопности остававшихся в доме слуг, огонь не успел перекинуться дальше. У меня служат замечательные люди! Это всё произошло в первую же ночь после моего отъезда.

– Вас ограбили?

– Да, всё, что было на виду, забрали – браслеты, кольца, другие повседневные побрякушки. Но я не так глупа, чтобы держать фамильные драгоценности, где попало. Их не нашли.

– Но кто посмел? – граф был и возмущён, и озабочен пришедшей только что мыслью.

– Мои люди заметили огонь, но не успели застать грабителей, те скрылись раньше. Вы думаете?..

– Вы тоже так думаете! – граф посмотрел ей в глаза. – Слишком похожая картина. Это они же!

– Да-да, возможно. А ведь меня предупреждали! И не только вы. Но об этом позже.

– Теперь я почти уверен – им нужно кольцо вашей протеже, – Корделаки понимал, что положение становится всё серьёзней, и ночные визитёры останавливаться не собираются. – Кстати, как она поживает?

– Я оставила её в здравии. Собираясь в город, я не стала посвящать Лизу в подробности, а просто сослалась на срочное дело. С ней остался Никодимыч и другие слуги. Надеюсь, она в безопасности.

– И что, Никодимыч отпустил вас сюда одну? – граф начинал злиться.

– Что значит «отпустил»? Я же не маленькая девочка, и это не я у него, а он у меня служит. Я не спрашивала!

– Выдрать бы вас, взрослая девочка! Вы хоть понимаете, как рисковали? – ноздри графа раздувались как у боевого коня перед атакой. – Вы, небось, ещё и ночевать здесь собираетесь?

– А что такого? – Мария Францевна была упряма. – Если бы они хотели, то уже вернулись бы прошедшей ночью. Нет. Они второй раз не приходят, так что не волнуйтесь за меня.

– Ну и чёрт с вами! Сами ищете приключений – сами и расхлёбывайте после. Зачем тогда вам я сдался?

– Ну, не сердитесь, граф! – баронесса стала теребить его за рукав. – Ну, это не идёт к вам вовсе! И потом, я же предприняла меры. Я переоделась!

– Наслышан! – граф все ещё дулся.

– Ну, вы, правда, мне очень нужны!

– И зачем сие инкогнито? От кого скрываетесь, мадам?

– Прежде всего от полиции, – ответила Туреева. – Слуги не посмели заявить о происшествии без моего ведома, но если я объявлюсь тут открыто, то мне придётся это сделать первым же делом. А на объяснения с полицейскими, ну, вовсе сейчас нет времени! Потом мне гораздо выгодней, чтобы все думали, что меня по-прежнему нет в городе.

– Все?

– Все. И корнет. И грабители. И тот, кто прибудет в город завтра, хотя он-то обо мне и понятия не имеет вовсе. А я о нём – самую малость. Но всё же.

– Кто же это?

– Надо всё изложить вам по порядку. Ну, выслушайте же меня, прошу.

Они присели. И баронесса поведала следующее.

В то утро, когда Корделаки увёз домой мадемуазель де Вилье, баронесса, оставшись одна, перечитала вчерашнюю записку, переданную с Амуром. «Милая баронесса! Я пишу это письмо в гостинице, отправляясь на сеанс магии, на случай, если мне не удастся объясниться с Вами лично. Вы хоть и дальняя, но всё же сестра мне. Заклинаю всем, что есть для Вас святого и взываю к родственному расположению! Вовсе не сеанс предсказаний был целью моего дальнего путешествия, за которое я теперь должна заплатить такую непосильную цену, нет. Лишь одно желание попасть в Ваш дом и увидеть Вас. Мне необходимо переговорить с Вами с глазу на глаз. Мой опекун не отходит от меня ни на миг, да за пару минут и не изложишь всего, что мучает меня уже не первый месяц. Уделите мне хотя бы половину часа. Пользуясь пребыванием в столице, я назавтра попрошу отвезти меня в полдень к модистке. Я вовсе не знаю города, но спрошу самую лучшую. В силу сложившихся обстоятельств, я уверена, он не посмеет мне отказать. Если бы Вы были так добры ожидать меня там. Но знайте! Если он увидит это письмо – я погибла. Если Вы сами откроете ему нашу переписку, не приняв её всерьёз – я погибла. Если Вы просто не придёте – погибну и я, и ещё один человек. Мне не к кому обратиться более во всём мире. Уповаю на Вашу милость. Ваша дальняя родственница, Полина Андреевна Салтыкова».