Корчак. Опыт биографии - [9]

Шрифт
Интервал

Он бывал на заседаниях Общества друзей наук, демонстрировал там свое достижение: «счетную машину», осуществлявшую четыре основных арифметических действия, – первый в мире механический калькулятор. Когда в ноябре 1815 года царь Александр I принимал в варшавском замке делегацию ученых, Штерн представил монарху свое изобретение. В 1817 году он разработал новую версию «машины», позволяющую извлекать квадратные корни. За свои заслуги – достижения в области механики – Штерн был награжден: он стал первым и единственным евреем Польши, принятым в члены-корреспонденты Общества.

Герш Гольдшмит не мог похвастаться ни столь значительными достижениями, ни столь яркой биографией. В дневнике Корчак написал о деде лишь то, что он мучительно и долго шел к цели. О мучениях Герша он не рассказал. То не был героический самоотверженный труд, о котором вспоминают с гордостью. На долю евреев, бежавших из гетто, выпадало столько издевок и унижений как от поляков, так и от единоверцев, что рассказать об этом не представлялось возможным. Поэтому о тех делах мало что известно. А может, эта история, происходившая на полях драматичных событий, казалась Корчаку слишком личной и незначительной?

Политика царя Александра I пробудила в поляках надежду на демократические свободы, но надежда эта не осуществилась. Когда в 1825 году после смерти царя на престол вступил его младший брат Николай I – безжалостный автократ, – было уже ясно, что ни примиренчество, ни раболепие не изменят ситуации. Начиналась эпоха конспирации, подпольной борьбы за независимость. Страх, что царь вот-вот раскроет заговор молодых военных в варшавской Школе подхорунжих и начнет проводить аресты, привел к восстанию, вспыхнувшему 29 ноября 1830 года. Оно длилось десять месяцев. В результате царь был свергнут, Польша провозгласила независимость. На год. Окончилось все поражением.

В том же 1830 году Герш Гольдшмит женился на Хане из грубешовского семейства Райс. В 1831-м появился на свет их первенец Элиезер (Лейзор). Почему Герш начал думать об университетском обучении, только когда обзавелся семьей? Ему было уже под тридцать. Возможно, родители жены, Лейб и Гинда Райс, согласно обычаю, взялись обеспечивать молодых в течение первых лет брака, чтобы зять мог спокойно продолжать учебу. Значит, они были настолько толерантны, что согласились, чтобы вместо Талмуда он занимался светской наукой? И так доверяли ему, что не боялись опасности? Ведь в эти смутные времена он мог бы исчезнуть, оставить жену одну. Герш не бросил семью. Вскоре после того, как восстание было подавлено, он записался на медицинский факультет Львовского университета. Диплом врача он получил в тридцать три.

Герш вернулся к Хане и занялся частной врачебной практикой. Чтобы облегчить жизнь бедным пациентам, он решил создать в Грубешове еврейскую больницу. Он собирал пожертвования среди евреев и сам вложил деньги в строительство. С 1848-го работал в своей больнице. В ней было пятьдесят мест, однако городские власти не хотели брать на себя содержание и лечение еврейских пациентов, поэтому приходилось долго добиваться помощи. В своем городке Герш занимался тем же, чем много лет спустя займется его внук в Варшаве, – ходил по людям, переубеждал, просил денег.

Светское образование не оборвало его внутреннюю связь с еврейской общиной, не отняло веру. Он исполнял все религиозные предписания. Пожертвовал большую сумму денег на строительство новой синагоги. Участвовал во многих благотворительных организациях. «Он пользовался всеобщим уважением; “отличался мягким характером и юмором. Был не только искусным врачом, но также разбирался в Талмуде и раввинистических учениях, любил еврейскую литературу, бегло владея оным языком”»{14}. Он прошел через тяжелые испытания, движимый волей к учебе. Поэтому был приверженцем светского образования и убеждал местных евреев посылать детей в светские школы, чтобы дать им больше шансов достичь успеха в жизни.

Корчак сознавал, что он не свалился на землю с неба; что его медицинские, общественные, педагогические интересы возникли не на пустом месте. В истории Герша, очевидно, было что-то, что затрагивало Корчака лично, раз он так страстно хотел рассказать ее. А сама потребность служить детям – быть может, она родилась под влиянием семейных рассказов о трудном, одиноком детстве деда? Каким образом внук сумел так глубоко прочувствовать, какое это горе – быть сиротой? Ведь его самого не постигла подобная участь.

С этого дальнего расстояния Герш Гольдшмит выглядит уравновешенным человеком, знающим себе цену. Его брак с Ханой был очень удачным. После Лейзора на свет появилось еще четверо детей: Иосиф, Янкель, Миндля и Мария. Второму сыну, Иосифу, предстояло стать отцом Януша Корчака.

3

Иосиф и его братья

Я должен много места посвятить отцу: я воплощаю в жизнь то, к чему он стремился, к чему дед так мучительно стремился столько лет.

Януш Корчак. «Дневник», гетто, 21 июля 1942 года

Иосиф (Юзеф) Гольдшмит, сын Герша (Гирша), врача, «свободно практикующего» в Грубешове, «тридцати девяти лет от роду», и супруги его Анны, урожденной Райс, «тридцати шести лет от роду», родился в Грубешове, 4 сентября 1844 года. Эти данные записаны в метрической книге местной еврейской общины за 1844 год.


Еще от автора Иоанна Ольчак-Роникер
В саду памяти

«В саду памяти» Иоанны Ольчак-Роникер, польской писательницы и сценаристки, — книга из разряда большой литературы. Она посвящена истории одной еврейской семьи, избравшей путь польской ассимиляции, но в зеркале судеб ее героев отражается своеобразие Польши и ее культуры. «Герои этой „личной“ истории, показанной на фоне Истории с большой буквы, — близкие родственники автора: бабушка, ее родня, тетки, дядья, кузины и кузены. Ассимилированные евреи — польская интеллигенция. Работящие позитивисты, которые видели свою главную задачу в труде — служить народу.


Рекомендуем почитать
Дедюхино

В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.


Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.