Коралловый остров из речных ракушек - [11]

- Да нет, - вздохнул хозяин. - Это наш Плаксин, человек-понедельник. Одни слезы и уныния всяческие.

- Что же мы с ним делать будем? Он же донесет!

- Как пить дать - донесет! - уныло подтвердил хозяин.

- А давайте мы его тоже... - вступил в беседу Фуняев.

- Что - тоже? - насторожился Полукрымский. - На самогонку перегоним?

- Зачем же на самогонку? - возразил посмелее Фуняев. - Давайте мы его тоже с собой возьмем.

Полукрымский даже присел от такого предложения:

- Да ты в своем уме, Фуняев?! Куда же мы такого зануду потащим? Он нас всех по дороге достанет!

- Не всегда же он таким был! - возразил неожиданно заупрямившийся Фуняев. - Может, он в дороге повеселеет?

Полукрымский хотел что-то весьма энергичное произнести, но неожиданно передумал, махнул рукой и повернулся к Стигматику:

- Поедем, проверим, как там у нас горючее получилось? Градус соответствует?

И они удалились в "лабораторию", усомнившись в способности своих спутников к здравомыслию. Проверяли она качество горючего на совесть: вдумчиво и основательно. Это стало окончательно ясно, когда танк был заправлен, и настала пора отъезда.

Несмотря на все усилия, весьма героические, "проверяющие" самостоятельно забраться на броню не смогли, поочередно скатываясь с нее. Пришлось грузить их вручную.

Когда с погрузкой вещей, Полукрымского, и Стигматика было покончено, Женька вывела из избы, осторожно поддерживая под руку, Очень Ветхого Колупаева. Что самое странное, так это то, что Плаксин, несмотря на непрекращающееся брюзжание, весьма старательно помогал в погрузке. В танк он влез последним, оставшись стоять во весь рост, высунув голову из башни, сурово и зорко оглядывая окрестности.

Женька что-то повертела, что-то покрутила, мотор зачихал, заворчал, и танк - двинулся! Через некоторое время дорога соскользнула под горку и запетляла по лесу, где за одним из поворотов ее перегородило бревно, положенное поперек.

- Опять дед Мазаев фулиганит. - заворчал Плаксин.

- Какой еще дед Мазаев? - недовольная потерей времени, проворчала Женька.

- Да есть тут у нас один бессменный партизан, все никак не навоюется. - пояснил проспавшийся Стигматик.

- Что же он, с самой войны партизанит? Может, ему не сказали, что война кончилась? - забеспокоился альтруист Фуняев.

- Да все он, дармоед, знает. Ему из леса вылезать неохота. Вылезет работать придется, а он это дело страсть как не любит. А так выскочил из леса, напугал прохожих, отдали ему, что у них было, и до следующего раза в нору - жрать. Ни забот, ни хлопот...

Очухавшийся следом за Стигматиком Полукрымский выслушал рассказ Стигматика, молча втянул за штаны торчащего из танка Плаксина внутрь, сам же вылез на броню и заорал на весь лес:

- Эй, дед! Выходи! Выходи, сморчок старый, портянка занюханная! Выходи, пока я тебя за уши не вытащил, пенек трухлявый!

Кусты у обочины зашевелились, и на дорогу вышел дед, одетый в китайский, до самых пяток, пуховик, джинсы, а на голове имел ветхую буденовку. В руках он держал берданку, а на груди у него висел новенький транзистор.

- Вы чего это тут шуметь удумали? Заслуженному партизану сопротивление оказываете? - Попробовал зашуметь дед, опасливо косясь на внушительную фигуру Полукрымского.

- Ты, дед, мне мозги не пудри! - оборвал тот причитания деда. - Ты же, гад, радио слушаешь, как же ты не можешь знать, что война кончилась?!

- Как это так - кончилась?! - возмутился дед. - Я как эту штуковину не включу - все время война, все воюют. А я что - рыжий?! Везде война происходит, вот слушай...

- В голове у тебя, дед, война происходит. Некогда мне с тобой спорить. Если через две минуты эта палка будет дорогу перегораживать пеняй на себя.

- Ну вот. Сразу угрожать. Нет, чтобы по-человечески, по-хорошему... заскулил дед.

- А по-хорошему это, дед, как? - зло прищурился Полукрымский. - Это отдай тебе все, что имеешь в наличии, и ступай себе подальше?! Какой ты, к едрене Матрене, партизан? Бандит ты самый натуральный! Убирай, говорю, полено с дороги, пока я поперек спины тебя им не огрел!

Не на шутку рассердился Полукрымский.

- Да я сейчас, сейчас... - засуетился партизан. - Может, поможете?

- Ага, сейчас! - живо откликнулся Полукрымский. - Уберешь бегом, как Ленин на субботнике...

- Ленин-то не один был! - возразил Мазаев.

- Вот станешь таким, как Ленин, тоже не один будешь бревна таскать.

- Ладно, ладно... - забормотал дед. - Закурить, случайно, не дадите? - спросил дед, без всякой, впрочем, надежды в голосе, покосившись на Полукрымского, который молча показал ему кулак.

- Значит не дадите, - сделал правильный вывод многоопытный партизан.

Вздохнул он, легко поднял бревно, вскинул на плечо и что-то ворча под нос, зашагал в чащу.

- Напрасно вы с ним так, - завел Плаксин. - Он фулиган, но очень вредный. Он теперь обязательно мстить будет, всяческие зловредные пакости устраивать...

Как бы в подтверждение его слов из чащи раздался голос деда:

- Ну, зайцы, погодитееее!

Полукрымский отодвинул Женьку от рычагов управления:

- Ну, поехали! Броня крепка и ноги наши быстры!

- А сколько нам добираться? - спросила озабоченно Женька.