Корабли идут в Берлин - [18]

Вместе с большими артиллерийскими кораблями отважно несли свою боевую службу и малые, вооруженные только пулеметами. Бронекатера отряда мичмана Бабкова, входившие в дивизион капитан-лейтенанта Лысенко, до последних дней августа действовали вместе с мониторами и канонерскими лодками на Днепре севернее Печкинского моста. Но вот поступил приказ идти к Киеву — фронт приблизился к нему уже вплотную.

Предстояло вновь пройти Печкинский мост. А на пути к нему на берегах стояло много вражеских батарей: после того как мост ночным налетом кораблей был разбит, немцы держались настороже.

Чтобы обмануть бдительность врага, мост проходили ночью, с опущенными в воду выхлопными трубами, и звук моторов почти не был слышен. Шедший головным бронекатер Бабкова, на борту которого находился и командир дивизиона, проскользнул между опорами незамеченным. Казалось, опасность уже миновала. Но через несколько минут после того, как за кормой в темноте потонули смутные очертания моста, позади послышались гулкие в ночной тишине орудийные выстрелы. Идущие позади корабли обнаружены врагом!

— Товарищ командир! — крикнул радист, высунувшись из своей рубки. — Получен приказ — вернуться! Помочь «Левачеву»!

— Лево руля! — скомандовал мичман рулевому. И в машинное: — Полный вперед!

Круто развернувшись, бронекатер пошел обратно к мосту.

Справа и слева на берегах мелькали едва приметные вспышки. Трудно было понять, выстрелы это вражеских батарей или разрывы снарядов корабельных пушек, ведущих ответную стрельбу. Слева что-то горело, багровые отсветы пламени пробегали по воде. В этом неверном, колеблющемся свете Бабков, выглянув из рубки, увидел знакомый угловатый силуэт «Левачева». Маневрируя под огнем, монитор в темноте сбился с курса и сел на мель. Если не помочь ему сняться, батареи с берега расстреляют его.

Все отчетливее вырисовывается впереди громада монитора.

— Эй, на бронекатере! — слышится оттуда. — Принимайте якорь!

Бронекатер бортом подходит к носовой части «Левачева». Якорь монитора, торчащий из клюза, нависает над палубой катера. Руки матросов подхватывают его. Слышно, как на мониторе начинает грохотать лебедка, стравливая цепь, и бронекатер начинает отходить. Он идет все дальше и дальше, а за ним тянется, тяжело провисая, погружаясь в воду, цепь. Вот она натягивается— значит, выбрана вся.

— Якорь в воду! — командует Бабков.

Тяжело плюхнувшись под бортом, якорь уходит в глубину. Черная ночная вода, подсвеченная отблесками пожара, смыкается над ним.

Теперь монитор начинает стаскивать себя с мели сам. Выбирая цепь, он подтягивается к засевшему в грунте якорю.

«Следовать прежним курсом!» — получает Бабков приказ. Бронекатер снова идет по течению, удаляясь от моста.

Но на этот раз пройти незаметно не удается. Корабли обнаружены противником. С берега, оставляя в черном небе огнистые следы, летят трассирующие снаряды. Вода вскипает от разрывов.

— Полный вперед!

Ведя огонь из пулеметов по вспышкам на берегу, бронекатер спешит скорее выйти из зоны огня. Вдруг он вздрагивает от удара. Снаряд пробил броню в левом борту близ кормы и прошил корпус насквозь. В пробоину хлынула вода. Заливая трюм, она устремилась к машинному отделению. Катер начал быстро погружаться.

В ночной тьме на подернутом туманной дымкой фарватере противник может обнаружить бронекатер по вспышкам пулеметов. Сейчас не до того, чтобы вести огонь. Минуты решают — удержится ли катер на плаву?

Лысенко, стоящий в рубке с Бабковым, приказывает:

— Прекратить огонь! Держать ближе к берегу! Надо сесть на мель, откачать воду.

Как только замолкают пулеметы, перестает стрелять и враг: с берега корабль не виден. Бабков сам становится к штурвалу. Правит к берегу, смутно различимому сквозь ночной туман. Не исключено, что немцы снова обнаружат катер.

Наконец под днищем раздается скрежет.

— На мели!

— Заглушить моторы! — командует Бабков в машинное.

На палубе остаются только двое матросов— у башенного и кормового пулеметов. Остальные — вниз. Там вода уже по колено. Начинается аварийная работа. В пробоины вколачивают деревянные клинья, откачивают воду помпой, выливают ее ведрами. Работают все, включая и командира дивизиона. Капитан-лейтенант черпает воду ведром, передает Бабкову, тот выливает за борт. Работают в абсолютной тишине, переговариваясь шепотом: до берега, где враг, — рукой подать.

Но вот пробоины заделаны, вода откачана, и облегченный корпус корабля подымается с грунта. Некоторое время катер идет бесшумно, влекомый только течением. Затем, отойдя от прибрежных позиций врага, запускает моторы.

Бледный рассвет неторопливо поднимается над рекой. Все спокойно. Небо на востоке окрашивается нежным золотисто-розоватым светом.

Вдруг где-то высоко возникает знакомый, тревожащий сердце гул.

— Воздух!

— Самолеты справа по курсу!

Низко стелясь над прибрежным леском, сворачивает к середине реки немецкий штурмовик, за ним — второй. Впереди головного начинают лихорадочно мелькать желтоватые огоньки: «мессершмитт» бьет по катеру. Моряки шлют навстречу две струи крупнокалиберных пуль. Штурмовик не выдерживает, отворачивает…

Несколько раз заходят самолеты на бронекатер, отчетливо видный на середине реки. И каждый раз вынуждены отвернуть. Взмыв и зайдя снова, сбрасывают по нескольку небольших бомб. Но катерные пулеметчики не дают бомбить прицельно. Бомбы ухают в воду, и только осколки свистят над палубой.