Кораблекрушение «Джонатана» - [67]

— Что за идиоты! — огорченно пробормотал он сквозь зубы.

Кау-джер вернулся к интересовавшему его вопросу:

— Пятнадцать центов — это действительно неплохо. Но вы могли бы заработать и больше, если бы помогали каменщикам или дорожным рабочим.

— Невозможно, губернатор! — живо возразил Дик.

— Почему же?

— У Сэнда не хватит сил для этого, он еще слишком мал, — объяснил Дик, и в его голосе слышалась настоящая нежность. Ни малейшего оттенка презрения!

— А ты?

— О… я!

Надо было слышать этот тон!.. «Я!» У него-то, конечно, хватит силы! Было бы оскорблением усомниться в этом.

— Так как же ты решаешь?

— Не знаю… — задумчиво проговорил Дик. — Мне это не по душе… — Потом порывисто добавил: — Я люблю свободу, губернатор!

Кау-джер с интересом разглядывал маленького собеседника, стоявшего перед ним с гордо поднятой головой, с развевавшимися по ветру волосами и смотревшего на него блестящими глазами. Он узнавал самого себя в этой благородной, но склонной к крайностям натуре. Он тоже больше всего любил свободу и не переносил никаких оков.

— Свободу нужно сначала заслужить, мальчик, — возразил Кау-джер, — трудясь для себя и для других. Поэтому необходимо начинать с послушания. Попросите от моего имени Хартлпула подыскать вам работу по силам. А я уж, конечно, позабочусь о том, чтобы Сэнд мог продолжать заниматься музыкой. Ступайте, ребята.

Эта встреча поставила перед Кау-джером новую задачу. В колонии было много детей. Ничем не занятые, оставаясь без присмотра родителей, они бродяжничали с утра до вечера. В интересах нового государства следовало воспитывать молодых граждан для продолжения дела, начатого их предшественниками, и в кратчайший срок открыть школу.

Но, ввиду множества различных и срочных дел, Кау-джеру пришлось оставить разрешение этого важного вопроса до возвращения из поездки в центральную часть острова. Он собирался совершить ее еще в то время, когда взял на себя управление колонией, но откладывал со дня на день из-за других неотложных дел. Теперь же Кау-джер уезжал спокойно — государственная машина была налажена и могла некоторое время работать самостоятельно. Ничто не задерживало губернатора.

Однако через два дня после возвращения Кароли одно событие заставило Кау-джера снова отложить отъезд. Как-то утром он услышал шум ссоры. Направившись в ту сторону, откуда доносились крики, Кау-джер увидел около сотни женщин, возмущенно переругивавшихся перед дощатым забором, огораживавшим участок Паттерсона.

Вскоре все выяснилось. С прошлой весны Паттерсон занялся огородничеством и преуспел в этом деле. Работая не покладая рук, он снял богатый урожай и после свержения Боваля стал постоянным поставщиком свежих овощей у всех жителей Либерии.

Своей удачей ирландец был обязан главным образом тому, что его участок подходил к самому берегу реки и, следовательно, он никогда не испытывал недостатка в воде. Именно это особое расположение участка и послужило причиной конфликта…

Огороды Паттерсона, тянувшиеся на двести-триста метров, находились в единственном месте, где имелся доступ к реке. Вниз по течению к правому берегу примыкало непроходимое болото, доходившее до мостика у устья реки, иначе говоря — на расстоянии более полутора километров от города. Вверх по течению над рекой нависали крутые, обрывистые берега. Таким образом, чтобы набрать воды, женщинам Либерии приходилось пересекать участок Паттерсона, пролезая через дырку в заборе. Но в конце концов владелец решил, что непрерывное хождение через огород является прямым посягательством на его право собственности и наносит ему большой ущерб. И вот прошлой ночью Паттерсон с помощью Лонга накрепко заделал отверстие в заборе, что и послужило причиной крайнего недовольства хозяек, пришедших рано утром за водой.

Увидев Кау-джера, они приутихли и обратились к нему за защитой. Он терпеливо выслушал обе стороны и вынес решение — ко всеобщему удивлению — в пользу Паттерсона.

Правда, Кау-джер приказал снести забор и передать в общественное пользование дорогу длиной в двести метров, проходившую через огород. Но одновременно он признал и право владельца участка на возмещение убытков за возделанную землю, которой его лишили в пользу общества. Размер же этой суммы следовало определить законным порядком. На острове Осте существовало правосудие, и Паттерсону предложили обратиться в суд.

Это было первым делом, которое рассматривал Боваль. Оно слушалось в тот же день. После прений сторон Боваль присудил Остельское государство к уплате пятидесяти долларов. Паттерсон тут же получил эти деньги и не скрывал своего удовлетворения.

Остельцы истолковывали этот инцидент по-разному, но, в общем, всем понравился способ его разрешения. Они поняли, что отныне нельзя просто отобрать у кого бы то ни было его собственность, и доверие общества к государственным учреждениям неизмеримо возросло. Этого-то и добивался губернатор.

Теперь он смог наконец отправиться в путь. В течение нескольких недель Кау-джер исходил территорию острова во всех направлениях, от северо-восточной оконечности до западных выступов полуостровов Дюма и Пастер. Он посетил все фермы — и те, что были добровольно покинуты колонистами прошлой зимой, и те, владельцы которых бежали во время беспорядков. В итоге он выяснил, что в центральной части острова проживает сто шестьдесят один колонист, или сорок два семейства. Все они добились определенных успехов, хотя и в разной степени; одни семьи смогли обеспечить себя лишь куском хлеба, другие же, в которых было больше здоровых и сильных мужчин, значительно расширили посевы.