Корабль уродов - [2]

Это был кораблист. Лысый, с пятью или шестью кривыми тонкими конечностями, болотно-голубой поблескивающей кожей и длинными, свисающими почти до пола ушами. Он замер напротив Дубова, сверля его пустым взглядом пары молочных глаз разного размера, затем внезапно выпрямил все свои семь лап (в каждой по четыре или пять суставов) и, по очереди забросив их на потолок, скрылся из виду.

Дубов размяк и растекся медленно дышащей лепешкой.

Кораблисты, эти уродливые миньоны Вентеделей, были главной бабушкиной страшилкой, самыми жуткими монстрами мира и одновременно всего лишь безропотными слугами кучки везучих людей.

Вентедели… Хотел бы он оказаться на их месте! Жить в роскошном замке и повелевать армией уродцев!.. Да, эта идея пришлась Виктору Дубову по душе.

Но — нет. Он не Вентедель, он всего лишь Дубов. И сейчас он по другую сторону баррикад, сейчас он — жертва этих самых Вентеделей-кобарлистов. А как с такими вот жертвами тут обходятся — известно…

Отражаясь от каменных стен, по замку пронеслись далекие гулкие голоса.

Вздрогнув, Дубов вжался в угол, тщетно прислушиваясь к тающим звукам. Вскоре он разобрал, что это два женских тембра: один звонче, другой глуше и бархатистей. А затем, не прошло и двадцати секунд, до него начали доноситься и слова:

— …Я ведь так и знала, что не удосужиться он заехать за тобой! Этот твой Джек…

Высокий голос воскликнул что-то возмущенно, прерывистый от быстрого шага.

— Потому что всё рушится, — прозвучало в ответ. — Идем быстрее.

Дубов внезапно осознал, что женщины, должно быть, совсем рядом с коридором, в котором валяется он. Тихонько поднявшись на ноги, он подкрался к выходу и огляделся.

Впереди была тяжелая нависающая арка со старинными узорами, а за ней открывался огромный мрачный зал с высоким резным потолком, поддерживаемым массивными колоннами. В центре зала находился известный по народному фольклору Каменный Лотос, а неподалеку от него в нерешительности остановились говорившие особы.

— То есть ты предлагаешь мне всё бросить и просто так ехать?

— Да!

— Но, мам!..

— Вренна, ты же не хочешь, чтобы и твои кораблисты взбунтовались!

— Что?!

Не вникая в суть беседы, Дубов с неуместным интересом разглядывал представительниц прекрасного пола.

Одна из них — та, что с низким голосом — была роскошной дамой, будто из кино: высокая, округлая, изящная, с крупными черными кудрями, блестящими в тусклом свете. Ей можно было дать порядка тридцати двух — трех, и держалась она весьма аристократично.

Другая девушка стояла к Дубову спиной, и он мало что мог о ней понять. Она была на полголовы ниже собеседницы, одета в джинсы и тунику. Ее длинные темно-серые волосы несуразно топорщились в разные стороны. Если бы не взрослый голос, Дубов дал бы ей не больше двенадцати.

— Ну скажи хотя бы, куда мы едем, — раздраженно попросило это безвозрастное создание.

— Всё объясню по дороге.

Старшая леди настойчиво потянула дочь вперед, и, зашагав, та повернулась к Дубову боком, так что он смог рассмотреть ее лучше.

И здесь уже было, на что положить глаз. Да, она оставалась такой же худосочной, но те миниатюрные признаки женственности, которыми она обладала, притягивали внимание.

Дубов с удивлением ощутил некое шевеление между ног, обусловленное, впрочем, больше страхом, чем возбуждением. Но не успел он как следует задуматься об этом, как по залу прошмыгнула пара чешуйчатых кораблистов и, не дав ему опомниться, ухватила его липкими фиолетовыми языками за руки. Он хрипло заорал, ударяясь спиной о мрамор, и стал изо всех сил пытаться вырываться на свободу.

Женщина и девушка бросили на него безразличные взгляды и продолжили путь.

«Имя, имя!..» — судорожно вспоминал Дубин, с ужасом чувствуя, как холодная слюна стекает по его локтям.

— Мисс Вренна! Мисс Вренна! — завопил он, дергаясь всем телом и якобы мешая кораблистам тащить его.

Девушка с недоумением обернулась на него и проводила взглядом до следующей арки.

— Помогь!..

Оторвавшись от руки, один из языков с размаху ударил его по губам, заставив захлебнуться густой безвкусной жижей. Затем, не позволив опомниться, он обвил его голову и начал медленно сжимать.

Человеческое тело в объятьях кораблистов слабо задергалось, утробно скуля сквозь липкий сиреневый кокон. Но стоило чему-то внутри этого кокона тихонько хрустнуть, как и стоны, и судороги разом прекратились, тело обмякло, и только внизу, под коконом, начала образовываться блестящая красная лужица.

III

Что, черт возьми, я делаю в толстой голубой машине, которая мчит меня прочь от родного Гвоздя?

В зеркале бокового вида отражалось мое белое лицо с выпученными глазами. За стеклами, ударяя по ним, проносились бесконечные мокрые ветки.

— Мама, что происходит? — прошипела я, обернувшись в сторону водительского сиденья.

Моя родительница, Алитерра Вентедель, Алита, не отрывала пылающего взгляда от дороги, точнее, от неверной тропы. Ее крупные черные кудри подпрыгивали на плечах при каждой кочке, на которую мы наезжали.

Я медленно выходила из себя. Нет, ну как так можно: практически не заезжать ко мне десять лет и внезапно заявиться со словами: «Вренна, срочно поехали! Не собирай вещи, у нас нет времени! Скорее в машину!»