Корабль умников - [9]

Суррогат–человек шел последним. И Ники слегка волновался.

Вот писатель вставил карточку в считывающее устройство.

Машина сначала загудела…

А потом – выдала красный цвет. Вход запрещен.

В чем же дело? У него такая же туристическая виза, как и у других.

Давно умерший романист сделал вторую попытку. Снова красный.

И на этот раз, отметив, что нарушитель упорствует, вместо гудения аппарат включил прерывистую сирену.

Карточку заклинило. Романист пытался выдернуть ее из щели, но безуспешно.

Сирена все не смолкала. На ее звук стали оборачиваться работники порта и охрана. Потом начали озираться и шестеро солдат, получивших внушение от Мэй.

Все ясно, чип суррогат–человека.

Ну, и куда его теперь?

Ники подскочил к писателю, рывком затащил в купол.

А к месту происшествия спешил отряд внутренней охраны, в легкой броне камуфляжного цвета, с боевым оружием в руках.

Фокусы на входе заметили с экранов операторы и поставили в известность дежурного офицера.

Еще одна маленькая неприятность: камеры слежения были тут совмещены с двумя автоматическими батареями.

И эти батареи – ожили.

Вот так.

Едва альтернативный экипаж вошел, как его сразу же взяли на прицел.

Вперед выступил дежурный офицер.

Лицо было скрыто пластиком шлема. Но Тин понял, что офицер молод. И до краев полон служебного рвения.

– Стоять! – громко скомандовал офицер, положив ладонь на кобуру излучателя.

Где–то я это уже слышал, невесело припомнил Тин.

– Руки вверх! – продолжил офицер свое эффектное соло. – Вы незаконно проникли на охраняемую территорию космических войск!

Угрожая лучеметами, их оттеснили к стене.

В стене была дверь. Она открылась, и из нее вышел мужчина в комбинезоне обслуживающего персонала. Но, увидев такие страсти, юркнул обратно.

В альтернативном экипаже оружие имелось только у Прозорова: его личный табельный излучатель был прописан в чипе удостоверения личности. Ну а прочие, отправляясь на Луну, любимые игрушки оставили дома.

Но Лу вел себя как–то странно. Тину показалось, что у Брэндона есть оружие, хотя непонятно – где. И он готовится выхватить его.

Что Лу может сделать, против двадцати наведенных стволов?

Боже, какое безумие, с отчаянием подумал Ники. И на что мы рассчитывали… Ведь говорила мне мама… И папа мне говорил…

Стоя с поднятыми руками, он взглянул на Хонду Мэй. Ее руки тоже были подняты.

Мэй отрицательно покачала головой. И Ники понял, что охранники включили индивидуальные поясные генераторы защиты, увы, делающие гипнотическое воздействие просто невозможным.

– Оружие на пол! – скомандовал офицер, вынимая излучатель. – Или через три секунды мы будем стрелять!

Вперед шагнули пятеро солдат, начать обыск.

Напряжение возросло до предела. Разрядиться оно могло самым неприятным образом. Прозоров, наблюдавший это со стороны, подался вперед. Его лицо стало заметно светлее.

Лу Брэндон ощущал дискомфорт, вероятно, из–за того, что не сможет прикрыть всех. Кажется, он решил не подчиниться.

Да, стрелок не отдаст свое оружие.

Мэй тоже почувствовала это.

В ее черных глазах Ники увидел печаль и нежность. Она смотрела на Тина, прощаясь. Сейчас они – умрут.

И ни малейшего укора…

«Простите меня все! – подумал Ники. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

Время замедлилось, как и бывает в таких случаях. Секунды растянулись до бесконечности. Обострились чувства. Тин слышал, как урчит в животе у одного из солдат.

А что остальные горе–нарушители?

Писатель съежился. Интересно, каково это, уходить из жизни второй раз?

Зоран Чолич отрешенно смотрел на происходящее, с лицом, похожим на кусок обожженного солнцем, изрытого дождями и ветром камня. Итальянец погрустнел. Судя по влажным глазам, готов расплакаться. Ему жаль уходить из жизни. Он смотрел на офицера так – словно что–то хотел ему сказать.

А Тину было жаль Мэй.

Заслонить бы ее хрупкое тело… Но как, если стволы – с трех сторон?

Ну и себя жаль немножко, чего уж там. Какой репортер умирает…

И менять что–либо – уже поздно.

Оранжевая молния сверкнула перед его глазами.

Если это выстрел, то почему Тин жив?

Ники взглянул на Мэй.

Но девушка смотрела в другую сторону.

Между беглецами и охраной возникла худенькая фигурка в длинном оранжевом хитоне. Влетела в круг, растолкав огромных солдат.

Подняла тоненькую руку в останавливающем жесте.

И поза, и жест были очень величественны, даже властны. Тин не сразу понял, что перед ними – девочка–подросток.

– Мы против насилия, в любых формах! – провозгласила девочка высоким голоском, от которого у Ники зазвенело в ушах. – Отныне эти люди находятся под моей защитой!

– Перед вами Гуин де Энт, инфанта из звездной системы Энтойи! – громко, для всех, пояснил Чолич. – Принадлежит к правящему дому Энтов.

Подоспели охранники девочки, а также люди из ее свиты, одетые в оранжевые тоги. Наверняка рядовые граждане одеты попроще. Окружили, встали живым щитом. Ох и трудно им с такой шустрой. Не уследишь.

– Но это нарушители! – попробовал возразить растерянный офицер. – Они без допуска проникли на…

– Вы хотите развязать войну с Энтойей? – оборвала его представительница дома Энтов.

Дежурный офицер был окончательно сбит с толку.

Свита, все эти пожилые дипломаты, земные и не земные, начали убеждать его, что лучше уступить, не связываться… Юная сумасбродка может такого натворить, что потом обе звездные системы за год не расхлебают. В смысле – за световой год… У Солнечной системы не так уж много союзников. Не стоит проявлять нервозность и упорство из–за такой мелочи, как шестеро туристов с Земли, оказавшихся, разумеется, по ошибке, в военной зоне космопорта…