Корабль Рима - [74]

— Да, конечно, — кивнул Димадис, снова оказавшийся меж двух огней. Взглянув на Крона, он понял, как себя вести. — Понимаешь, Лонгус, я обещал жене, что не буду расставаться с охраной. Не хотелось бы нарушать слово.

Лонгус умолк, озадаченный явным волнением Димадиса и удивленный тем, что человек может так дорожить благосклонностью жены. Заметив презрение, промелькнувшее на лице сенатора, Димадис почувствовал себя униженным.

— Дело хозяйское, — наконец произнес Лонгус. — Буду рад видеть тебя в столовой, когда ты приведешь себя в порядок, — прибавил он и удалился, размышляя над тем, как сильно изменился Димадис со времени их первой встречи.

Крон подождал, пока римлянин уйдет, затем проводил Димадиса в его комнату.

— Проклятье, что мы здесь делаем? — прошипел он, прижав советника к стене и стиснув пальцами его шею.

— Мне пришлось согласиться, — испуганно выдавил из себя Димадис. — Лонгус настаивал, чтобы я воспользовался его гостеприимством, прежде чем возвращаться на Липару. Отказ был бы воспринят как оскорбление.

В ответ на это объяснение Крон что-то недовольно буркнул, силясь различить в голосе Димадиса нотки предательства. Но там был только страх. Еще раз сжав горло советника. Крон отпустил его. Димадис рухнул на пол, растирая шею. Советник не поднимал глаз, пытаясь скрыть бурю эмоций, отразившихся на его лице. Стоит Крону догадаться о его планах, и он мертвец.

* * *

Септимий помрачнел, увидев, что еще один легионер не смог преодолеть расстояние между двумя галерами. Солдат попытался ухватиться за бортовой поручень, но не удержался и под возгласы тех, кто уже стоял на носу «Аквилы», упал в воду с высоты десять футов.

— По крайней мере, этот не тонет, — пробормотал Септимий, наблюдая за легионером, плывущим к веревочному трапу.

Они чуть не потеряли одного человека, когда тот, как и многие его товарищи, свалился в воду, но в отличие от них сразу же не вынырнул на поверхность. Двое матросов сообразили, что легионер камнем пошел ко дну, и, нырнув в воду, спасли его. Тогда Септимий понял, что большинство солдат не умеют плавать. Сам он, проведший все детство на Тибре, считал это умение естественным.

Как и ожидалось, занятия шли медленно и тяжело. Легионеры прыгали без меча, щита и тяжелых доспехов, однако преодолеть расстояние между галерами удавалось не всем. Они были храбрыми воинами — Септимий ни на секунду не сомневался в этом, поскольку Четвертый легион считался грозной силой, — но, подобно всем людям, сталкивающимся с неизвестной опасностью, действовали неуверенно. Даже те, кто успешно перелетал на другую галеру, теряли равновесие — легкая добыча для противника в настоящем бою. Потребуется несколько дней, пока все не научатся прыгать на палубу другого судна. Тогда Септимий приступит к более сложной задаче — обучению легионеров тактике, которая поможет им выжить в первые, самые опасные секунды абордажа.

Когда крики стихли и следующий солдат приготовился к прыжку, Септимий услышал громкую команду, и все, кто был на палубе, тут же вытянулись по стойке «смирно». Не поворачивая головы, центурион скосил глаза в сторону трапа, по обе стороны которого теперь стояли уже знакомые и не вызывавшие приятных ассоциаций фигуры преторианцев. Расступившись, они пропустили Сципиона. Старший консул окинул взглядом всех, кто находился на палубе.

— Солдаты Рима, — громко произнес Сципион, так чтобы его слышали все, — отплытие через час. Приготовиться к походу.

Силан отсалютовал и отправил подчиненных на берег. Легионеры спустились на главную палубу, а затем по трапу сошли на причал. За ними последовали экипажи галер, которых Аттик инструктировал на главной палубе. Септимий подошел к поручням, обращенным к берегу, и окинул взглядом порт. Преторианцы в черных плащах рассыпались по всему порту, передавая один и тот же приказ экипажам, и на судах начиналась подготовка к отплытию. К центуриону подошел Аттик.

— Что скажешь? — Аттик был озадачен приказом.

— Понятия не имею, в чем дело, — ответил Септимий, которого сковывало присутствие Сципиона.

Аттик повернулся к Луцию.

— Приготовиться к отплытию.

— Стой!

Приказ прозвучал неожиданно. Это был Сципион, который услышал распоряжение Аттика. Старший консул остановился на середине трапа, повернулся и направился на главную палубу. На лице его застыло враждебное выражение.

— Эта галера не принадлежит Классис Романус, Переннис, — резко бросил он. — Такой чести удостоен только новый флот. Мне нужны люди, которые будут беспрекословно исполнять мои приказы, люди, верные Риму и сенату. Ты и твоя команда остаетесь в Остии.

— Слушаюсь, консул, — ответил Аттик, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Сципион повернулся и, ни слова не говоря, сошел на берег.

* * *

Стоя на носу «Аквилы», Аттик и Септимий наблюдали, как флот поднимает паруса и направляется к выходу из гавани. Галеры не соблюдали строй: более опытные экипажи опережали остальных, хотя никто не осмелился обогнать «Марс», который Сципион сделал флагманом флота. Септимий заметил Силана на главной палубе флагмана — за спиной центуриона выстроилась половина его манипулы. Он отсалютовал Силану, и тот ответил на приветствие, кивнул и отвернулся. Вид снявшегося с якоря флота вызвал волну радостных криков с причала и торговых судов, и экипажи галер отвечали им тем же, хотя и не знали, куда держат курс.