Корабль призраков - [13]

— Позвольте поинтересоваться, это ссследует понимать как речччь? Тогда прошшшу перевесссти, — ехидно прокомментировал реплику пса Ким, устроившийся с другой стороны ротонды. Пьяницы затряслись в беззвучном смехе.

Лопух подал тюбики с горячим кофе, вложенные в войлочные чехлы, чтобы клиенты не обожглись, и смешал коктейль для Сатаны в самосжимающемся шприце с коктейльной трубочкой вместо иглы. Голова его кружилась от слабости, но сейчас он больше опасался не за себя, а за Кима. Пятна лиц расплывались перед его глазами, хотя он все же узнал Риксенду по ее черным волосам, а Фанетту и Дюшетту по их развивающимся огненно-рыжим шевелюрам и молочным телам, усыпанным рыжими точками. Альмоди, фарфорово-бледная и платиноволосая, смотрелась потрясающе в соседстве с темно-коричневой фигурой Графа по ее правую руку и черным, узким силуэтом пса по левую. Лопух услышал, как Граф шепнул ей:

— Попроси Корчмаря показать своего говорящего кота.

Шепот был очень тихий, как легкое дуновение вентилятора, и Лопух никогда бы не обратил на него внимания, если бы не странная восторженная дрожь в голосе Графа. Это настораживало.

— Но ведь они же могут подраться, я имею в виду — с Сатаной, — ответила девушка таким волшебным голосом, что в ушах Лопуха словно зазвенели серебряные колокольчики. Как бы ему хотелось увидеть ее лицо через трубку Дока! Она, наверняка, оказалась бы похожей на Деву. Правда, покровительство Графа исключало девственность. Ах, этот ненормальный мир — жестокий и ужасный. Как прекрасны ее фиалковые глаза! Оставаться жить в мире теней становилось невыносимым.

С испугом в голосе Альмоди добавила:

— Пожалуйста, не надо. Граф. Эта фраза окончательно покорила сердце Лопуха.

— Но в этом-то как раз вся прелесть, детка. Схватка зверей — величайшее наслаждение. Уверен, тебя мы тоже к этому приучим. И первый урок мы тебе дадим как раз здесь и теперь. Поверь, нет ничего прекраснее запаха паленой шерсти — а его скоро будет достаточно. Эй, Корчмарь! Наша новая леди желает услышать твоего кота. Принеси его нам.

— Но ведь я не хочу… — попыталась возразить Альмоди, но тут же осеклась.

Пока Корчмарь звал кота, перегнувшись на другую сторону ротонды, Ким подплыл сам, пронырнув сквозь ее внутреннее кольцо. Он пришвартовался к тонкой веревке и прямо посмотрел в глаза Графа:

— Итак-ссс?

— Корчмарь, выруби эту балаганную дрянь. — Музыка тут же прекратилась. Поднявшаяся было волна возмущения стихла так же резко, как поднялась. — Хорошо, котик, говори.

— Я лучшшше ссспою, — объявил Кот и издал тягучий душераздирающий кошачий вопль. В завывании ощущалась мелодия, но она пришлась Графу не по вкусу.

— Ах, какая абстракция, — воскликнула восхищенно Альмоди. — Послушайте, Граф, ведь это же головокружительно высокий аккорд!

— Скорее, сумасшедший консонанс, — язвительно заметила Фанетта.

Граф шикнул, заставляя их замолчать.

Ким завершил арию пронзительной нотой. Он с гордым спокойствием оглядел ошарашенную аудиторию и принялся как ни в чем не бывало вылизывать свое плечо.

Граф вцепился в край стойки левой рукой и с показной невозмутимостью спросил:

— Если ты не хочешь говорить с нами, может быть, ты побеседуешь с нашей собачкой?

Ким бросил взгляд на Сатану, с прихлебом посасывающего «Кровавую Мэри». Его глаза расширились, зрачки превратились в узкие щелки, в ощеренной пасти показались иглы клыков. Он прошипел: — Сссвинячий пессс!

Сатана стартовал с места, оттолкнувшись лапами от кисти левой руки Графа, которая придала ему дополнительное ускорение и одновременно скорректировала полет, швырнув именно в ту сторону, куда прыгнул уклоняющийся от броска Ким. Но кот все же сумел увернуться, спружинив от тугой растяжки и рикошетом отлетев назад. Оскаленные сахарные челюсти собаки лязгнули в футе от цели, а ее широкогрудое черное тело пронеслось мимо Кима словно эскадренный броненосец, расходящийся с прогулочным катером.

Сатана впечатался всеми четырьмя лапами точно в середину пьяного толстяка, только что выдохнувшего воздух, перед тем как глотнуть настойки. Пес мгновенно оттолкнулся от него, как от батута, и устремился в обратном направлении. На этот раз Ким не увернулся: в воздухе закружили клочки его шерсти. Зато и пес получил яростный ответный удар когтистой кошачьей лапы.

Граф схватил Сатану за ошейник, не позволяя ему еще раз нырнуть. Он погладил морду собаки под глазом и понюхал пальцы.

— Достаточно, мальчик, — сказал он. — Не будем убивать гениального композитора. — Его рука с неплотно сжатым кулаком мягко опустилась на стойку. — Что ж, кот, с нашей собачкой ты перекинулся парой слов. Может быть, у тебя найдутся добрые слова и для нас?

— Да-ссс! — Ким перекочевал на ближайший к лицу Графа канат. Лопух кинулся, чтобы оттащить его, а Альмоди, не отрывавшая глаз от расслабленного кулака Графа, потянулась к нему.

— Иссечадие ада! Изззверг! — громко прошипел кот.

И Лопух и Альмоди опоздали. Между двух сжатых пальцев Графа мелькнул змеиный язычок. Тонкая струйка вырвалась и ударила Киму прямо в оскаленную пасть. Секунда, в которую Лопух успел подставить под струю свою ладонь, показалась ему вечностью. Тыльную сторону ладони обожгло, как огнем.