Корабль мечты - [21]

Только тут Делия до конца поняла, в какое положение поставила Кентона Брэдфорда. Спектакль должен продолжаться, иначе нельзя. Если потенциальные вкладчики узнают, что одурачены, пусть даже таким безобидным образом, Они истолкуют это как знак неблагонадежности Кента. Они поверят тем более охотно, что давно подготовлены к этому досужей молвой. Тогда они, и глазом не моргнув, откажут ему и поместят свои деньги в более надежное место.

Таким образом, присмотрев его на роль спасителя, она толкнула их обоих в худшую западню, чем могла вообразить!

– Боже мой, я… я понятия не имела! – начала Делия, чувствуя потребность оправдаться. – Если бы я только знала, я бы никогда… ни за что на свете…

– Не стоит, – оборвал ее Кент раздраженно (но и вполовину не так гневно, как она ожидала). – Дело сделано, и теперь остается только плыть по течению. Если мы хорошо сыграем свои роли, все, быть может, обойдется. Давайте лучше пройдемся еще немного. Раз уж мы на море, будем гулять по всем правилам.

Делия молча взяла его под руку, едва воспринимая окружающее – она осмысливала его рассказ.

Кентон с жадностью вдыхал соленый морской воздух, словно это могло развеять горький привкус давней обиды на брата. Пересказать историю Чарльза было все равно что заново окунуться в прошлое, и сразу стало ясно – ничто не забыто и не прощено. Хотя он надеялся, что отпустил брату его грех, как того требовала христианская мораль. Рассказ всколыхнул самые глубины души, где боль лишь дремала, ожидая своего часа. Теперь она грызла его ничуть не слабее, чем семь лет назад.

– Что ж, – произнес он, стараясь говорить иронично, – я открыл перед вами все потайные двери семейной истории, показал все прикованные там скелеты. Теперь ваш черед. Что привело к обвинению в убийстве? – Говоря это, Кентон ни на минуту не забывал о предосторожностях и потому понизил голос. – Расскажите, каково это – вырасти на приисках. Как это влияет на мысли, чувства, взгляды?

Большие зеленые глаза обратились к нему, и внезапно, вдруг он был поражен их удивительной красотой. Потом ресницы опустились и скрыли от него эти изумрудные озера.

– Что значит вырасти на приисках? Хм… – произнесла Делия задумчиво. – Взрослеть приходится намного быстрее, чем в обычных условиях. В Огайо мы с сестрой еще долго оставались бы детьми. Думаю, это поспешное взросление было сродни вашему, вызванному смертью отца и бегством брата.

– Вы занялись торговлей, чтобы помочь семье, – поспешно напомнил Кентон, уводя разговор от собственного прошлого.

– Да, – согласилась Делия, чуть улыбнувшись. – Постепенно мы с сестрой стали в семье почти что главными добытчиками, причем мать знала едва ли о половине источников наших заработков, а если бы доискалась правды, наложила бы на них запрет. Повзрослев, я сознаю, что порой мы перегибали палку.

– Но ирландская удачливость была на вашей стороне?

– Ну да! – Делия адресовала ему одну из своих мгновенных, как вспышка, улыбок. – Мы с Майрой обследовали заброшенные, истощенные участки, ища сломанный инструмент. Лотки, кирки, лопаты, скребницы – все это мы подбирали, и если ремонт был в принципе возможен, приводили в порядок. Каждая проданная вещь приносила чистую прибыль, потому что доставалась нам даром.

Кентон представил себе двух девочек-подростков, пробирающихся по пустошам, где они могли в любую минуту стать добычей какого-нибудь сброда, от грабителей до озлобленных неудачами старателей.

– Сколько же вам было лет? Двенадцать?

– Тринадцать, а сестре и того меньше. Это было весной 1850-го. До тех пор мы переезжали с места на место, а тут вроде как осели.

Сам того не желая, он вспомнил своих сестер в том же возрасте. Они были тогда совсем детьми, еще не сталкивались ни с какими трудностями и ничего не знали о жизни. Его сестры могли бы стать легкой добычей кого угодно. Эта мысль заставила Кентона содрогнуться, но он тут же подумал, что Делия вряд ли была когда-нибудь так беспомощна и наивна, как Барбара и Джудит.

– Год спустя старатели стали по-иному поглядывать на нас с Майрой, – продолжала Делия, пониже надвигая шляпку и скрываясь не то от солнца, не то от его взгляда. – Мне это не понравилось. Моя сестра рано похорошела, и ей не давали проходу. Тогда вопреки протестам мамы и сестры я отрезала нам волосы. Правда, когда я объяснила причину, сестра признала мою правоту. Мы стали переодеваться мальчишками.

– Мать позволила вам отрезать волосы? – изумился Кентон. Родители должны быть не в своем уме, чтобы позволить такое!

– Она поверила, когда я сказала, что это из-за жары. Конечно, мать понятия не имела, как далеко мы забираемся в своих вылазках. А перед тем как прийти домой, мы снова преображались в девушек.

– Так вы начали лгать уже тогда? – хмыкнул он.

– Вернее, кое о чем умалчивать, – смущенно поправила Делия. – Майре я говорила, что маме не стоит знать всего, иначе она расстроится, а ей и без того хватает волнений с папой. Словом, вы понимаете.

– Не совсем. Что насчет папы?

Делия заколебалась. Кентон не стал торопить ее, просто молча ждал, когда она продолжит рассказ. В конце концов, он открыл ей куда больше, чем намеревался, и рассчитывал на ответную откровенность.