Корабль из ада - [3]

— Может, и так, — проворчал Кхор, впитывая всем телом солнечные лучи и чистый горный воздух. — Но все же я бы предпочел иметь тысячу сильных воинов, чем одно лишь слово вашего Бога! Сдается мне, Джадор, что я здесь чужеземец и потому смогу в назначенный час прокрасться и открыть городские ворота, чтобы впустить в город армию.

— Это хитрый план! — улыбнулся юноша. — Но нет… Из такой попытки ничего не выйдет. Даже самые маленькие ворота охраняют по меньшей мере шесть умелых воинов. Даже с твоей силой и храбростью…

Кхор усмехнулся и тронул рукоять своего топора.

— Ты просто можешь сказать, какие следует открыть ворота, — произнес он. — Это маленькое дельце на поляне лишь разожгло мой аппетит. Хеклос, — он любовно погладил рукоять топора, — тускнеет без крови. Итак, какие нужно открыть ворота, а, Джадор, потомок Зака?

— Значит, ты все же хочешь сделать это? — Молодой принц повернулся и пристально поглядел Кхору в глаза. — Но почему ты, путник с запада, будешь рисковать своей жизнью ради неизвестного беглеца?

Некоторое время Кхор молчал, глубоко задумавшись.

— Потому что ты мне понравился, — наконец, сказал он. — А может, я просто следую за своей судьбой. — Он мельком взглянул на каменистую тропинку, по которой они поднялись сюда. — Ты сумеешь спуститься вниз без посторонней помощи?

Джадор кивнул.

— Северные ворота, — сказал он. — В час восхода солнца. Нарайяна следит за тобой, Странник Кхор!

— Да, — проворчал Кхор. — Мы там будем вдвоем — я и Хеклос!

Глава II. Лалат

УЖЕ БЛИЗИЛСЯ ЗАКАТ, когда Кхор вошел в главные ворота Зака. На голову выше толпы купцов, нищих и паломников, входящих в город перед наступлением сумерек, он привлекал внимание своей мощной, внушительной фигурой. Со всех сторон на него кидали восхищенные взгляды, обсуждали его рост, светлые желтые волосы и белую кожу. Ни на что не обращая внимания, критянин шел вперед, желая поскорее добраться до северных ворот, чтобы успеть осмотреть, как их охраняют, еще при свете дня.

Город, как заметил Кхор, превосходил любой другой, какие он повидал за время своих странствий, даже окруженный стенами Ур или богатый Чина. Повсюду стояли величественные здания из черно-белого мрамора, украшенные террасами, садами на крышах и переливающиеся всеми красками от бесчисленных цветов.

Кхор прошел довольно далеко, прежде чем понял, что в городе какой-то праздник. У продавцов на базарах прилавки ломились от товаров. На улицах было полно жрецов, продавцов-лотошников и цветочниц, усыпающих тротуары цветками лотоса. Повсюду стояли стражники королевы-ведьмы в великолепной золотой броне и разъезжали взад-вперед благородные в медных колесницах, высокомерно глядя на простолюдинов, едва успевавших увертываться от их колес.

И все же, несмотря на стражу и театральный блеск, критянин заметил и нечто иное. Ругательства, которые полушепотом бросали в спины проходящим стражникам, Мрачные взгляды, полуиспуганные-полугневные, которыми одаривали украшенных драгоценностями жрецов и знать. Кхор улыбнулся. Возможно, Джадору предстоит не такое уж трудное дело…

Он повернулся к старику с белой бородой, остановившемуся рядом, и кивнул ему.

— Прошу прощения, отец. Я — чужеземец с запада. Что празднуют у вас в Заке?

— Празднуют? — старик взглянул на критянина глазами, полными горечи. — Королева-ведьма Лалат сегодня приносит жертву злому Молеху. Двенадцать лучших юношей должны встретиться в храме с быками. Но и те, кто выживет, обречены на смерть на рассвете от ядовитого дыхания Молеха.

— Вот как? — нахмурился Кхор. — Что касается быков, то мы, подданные Миноса, на земле Крита, умеем обращаться с ними. Но вот рассказы о боге, одно лишь дыхание которого убивает…

— Тише, не стоит обращать на себя внимание, — шепнул старик и, заметив, что к ним направляется воин в золотых доспехах, исчез в толпе.

Кхор уже собирался последовать за ним, когда услышал позади себя крик:

— Клянусь могущественным Молехом! — проревел чей-то низкий голос. — Это он! Чужеземец с белой кожей, который спас жизнь собаке Джадору! Хватайте его!

КХОР РЕЗКО повернулся и оказался лицом к лицу с чернобородым воином, который единственный уцелел в утренней схватке. Отскочив, критянин выхватил из-за спины щит и отстегнул от пояса топор.

Первый же удар Кхора разрубил медный щит гвардейца, как полено. Отбросив его, уроженец Му двигался осторожно, держась за пределами досягаемости смертоносного топора и стремясь нанести быстрый удар по голове или ногам критянина. Шум схватки и крики гвардейца быстро привлекли внимание других стражников. Уже двое, трое, десяток воинов окружили высокого чужеземца. Кхор, встав спиной к мраморной стене, круговыми движениями размахивал топором, удерживая их на месте. Один попытался напасть сбоку, но тут же получил удар, прорезавший его доспехи и поранивший бедро. Другой прыгнул вперед, но тут же отскочил с кровавой полосой на груди.

А критянин, умело пользуясь щитом, оставался цел и невредим. И хотя он не был ранен, дыхание его становилось все более тяжелым, а лицо заблестело от пота. Понимая, что силы рано или поздно иссякнут, он ринулся в атаку, надеясь проложить себе путь к свободе. Раз, другой и третий опустился его окровавленный топор, и трое воинов Му рухнули наземь. Другие, изумленные неистовством чужеземца, в страхе отступили.