Корабль и другие истории - [97]

Шрифт
Интервал

Сам себя
Знать должен человек как никого,
Знать должен суть свою и сердцевину.
А знает не всегда.
И жизнью не своей,
Не свойственной ему, живет порою,
Из трусости, из корысти, — кто как…
Такие люди иногда всесильны
Становятся, как будто в них и впрямь
Две жизни, две души и две судьбы;
Но это ненадолго, дорогая,
Обычно все они кончают плохо.
Природа за себя умеет мстить,
И час приходит должный, и она
Берет свое.
— Скажи, куда мы едем?
— Ты прежде так не спрашивала, детка,
Чего сейчас тебе взбрело? Куда?
Бежим, Аржиль!
— Ты что же так смеешься?
— Я не смеюсь.
— Но мне твоя улыбка
Видна — вон зубы заблестели, вон
Глаза блестят…
— Глаза блестят и зубы…
Ты так бы описала волка, если б
Он выскочил на лунную дорогу!
Которой мы сейчас с тобой, Аржиль,
Бежим… но полно, полно…
Смотри — какие облака… как волны
У отмели, гуляют у луны…
Усни, усни, и ты увидишь сны.
Блик от воды запляшет на щеке,
И ты в цветок влетишь на светлячке,
И ты в огонь вглядишься у камина,
И не забудь мне дочку или сына
Из рощицы за ручку привести.
Спи, милая, Господь меня прости…
Итак: был час ночной и лес сосновый.
И на его плече она спала.
А где-то позади еще одна карета
И семеро верхом. Их видел Чародей.
Сквозь ночь их видел он на расстоянье.
Он мог их запросто пересчитать.
Их было семеро — не восемь и не пять.
Он знал их всех в лицо.
Он знал того, в карете.
Он их видал без света и при свете.
Ей было суждено проснуться на рассвете.
Ему рассвета было не видать.
Она спала без стона, без зазренья,
Она спала, — Аржиль, его творенье,
Поверившая всем его словам,
В которые не верил он и сам.
Они катились, у виска висок,
Две тени рядом — локона и рока.
И звезды были чересчур высоко,
А сосны были словно из досок.
«Никто не звал меня — я сам себя позвал,
Вовлек в игру, которой до меня
И вовсе не было. О, самозванство!
В тебе как бы охота и неволя;
Неволи больше… не был волен я…
Зато теперь час платежа и штрафа
За все дурачества — за эти дни — за графа…
А, кстати, интересно, как ему
Живется?»
Он выглянул в окно; через стволы
И сучья, исцарапана, бледна,
Как бедная жена после скандала,
Луна плыла. И все не выплывала
Он улыбался, глядя ей в лицо
Блестело на руке его кольцо
В узорах и с молочным сердоликом.
Ночная птица с устремленным ликом
Куда-то пронеслась.
В Вестфалии дремалось Сен-Жермену.
«Как он косился, говоря:
— Предупреждал его я зря,
Я повторял ему не раз: Иисус,
Ты кончишь плохо…»
Маленький пройдоха…
Знаток сердец, алхимик всякой дряни,
Любитель бурь в стакане…
Но также и пружина тайной жизни,
Которая влечет меня давно;
Жизнь тайная, я соглядатай твой,
Увы, невольный!
Ночь — лгунья, вечер — лжец, обманщик — день,
Взвалившие на утро всю невинность,
Ан, утро — ваше дитятко вполне,
И все грехи на нем, как на снегу
Следы, видны и видного виднее!
Убийца, соучастник и предатель,
Прелюбодей и маленькая шлюха, —
Они равно надеются найти
Свой светоч чистоты — вдруг, по утрянке,
В постели или на полянке, —
Но утром! Утром…
Письмецо в конверте,
Не вскрыто и не читано еще,
Ты — утро, дня наметка…
Тайной жизни
Интриг — кого сместить с начальственного места,
Кого, коленом приподняв под зад,
На то же кресло
Переместить; кому какой портфель
Перехватить за ручку, как за горло;
Кому о чем пора бы намекнуть,
Чтобы заткнулся, не чесал язык
О сильных и чиновных;
Что значит это: «Доброго пути!» —
На языке масонском негодяев,
В который дом свиданий мне пойти
Сегодня, и который монастырь —
Бордель подпольный… —
                                       Утро, ты разгадка!
Моргаешь ты и тянешься так сладко,
Утряшка, и таращишь ты глаза
Невинные, шлюшонка-незабудка…
О, гнусно мне, и гнусно мне, и жутко.
Но с утром, впрочем, я покончил счеты, —
Оно там, впереди, женою Лота
Уже оборотило фас ко мне.
А мы с Хароном чешем по волне!
…Чего ж хотел я?!
Люди хвалят древних
Покойников, и дальних, и не очень,
Желая современников принизить,
Желая конкурентам дать пинка,
Желая славы…
Древних не хвалил я.
И славы не желал.
И не писал стихов, подобно тем,
Кто музами зовет свой жалкий ум,
Невежество — судьбой, желания — Амуром,
Боготворя себя…
Чего же я искал?
Не денег, право.
Любви?
Она меня не увела
С пути, в котором лишь собой была.
Но ты, игра!
Играть я не устану
С людьми, что верят только шарлатану,
Актеришке, фразеру, подлецу,
Будь бы лицо наклеено — к лицу!
Ну что же, да, я этими руками
Держал клинок и философский камень.
Желтеющие книги в пятнах слезных,
В которых обаяние веков,
Доносы подлецов на дураков,
Фальшивые монеты…
Мне на дуэли убивалось… да…
И заигрался я, как никогда…
Аржиль, дитя, вот едешь ты со мною
Своей — моей? — загадочной страною,
Страной рабов, которых можно сечь,
Которым мысль — и крушь, и плоть, и стечь,
Которым стих и, несомненно, прозу
Равно заменят аргументы розог,
Здесь доходящие до спин и до сердец;
Страной, где только бьющая рука
Десницею зовется и державой,
Страной, где в этом недолеске ржавом
Меня к утру убьют наверняка!
И маленьких сопливых грибников
Развеселю я — или напугаю —
Своим — как странно… — трупом в парике.
Тебя, любовь, я сплавлю по реке
Молочной, вдоль кисельного же брега;
Скрипи, карета, как скрипит телега,
Скрипи и плачь, немазаная ось,
Храни Аржиль «авось» или «небось» —
Два здешних обязательных божка —
От мужа-барина, от мужа-дурака,

Еще от автора Наталья Всеволодовна Галкина
Голос из хора: Стихи, поэмы

Особенность и своеобразие поэзии ленинградки Натальи Галкиной — тяготение к философско-фантастическим сюжетам, нередким в современной прозе, но не совсем обычным в поэзии. Ей удаются эти сюжеты, в них затрагиваются существенные вопросы бытия и передается ощущение загадочности жизни, бесконечной перевоплощаемости ее вечных основ. Интересна языковая ткань ее поэзии, широко вобравшей современную разговорную речь, высокую книжность и фольклорную стихию. © Издательство «Советский писатель», 1989 г.


Ошибки рыб

Наталья Галкина, автор одиннадцати поэтических и четырех прозаических сборников, в своеобразном творчестве которой реальность и фантасмагория образуют единый мир, давно снискала любовь широкого круга читателей. В состав книги входят: «Ошибки рыб» — «Повествование в историях», маленький роман «Пишите письма» и новые рассказы. © Галкина Н., текст, 2008 © Ковенчук Г., обложка, 2008 © Раппопорт А., фото, 2008.


Вилла Рено

История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».


Покровитель птиц

Роман «Покровитель птиц» петербурженки Натальи Галкиной (автора шести прозаических и четырнадцати поэтических книг) — своеобразное жизнеописание композитора Бориса Клюзнера. В романе об удивительной его музыке и о нем самом говорят Вениамин Баснер, Владимир Британишский, Валерий Гаврилин, Геннадий Гор, Даниил Гранин, Софья Губайдулина, Георгий Краснов-Лапин, Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Константин Учитель, Джабраил Хаупа, Елена Чегурова, Нина Чечулина. В тексте переплетаются нити документальной прозы, фэнтези, магического реализма; на улицах Петербурга встречаются вымышленные персонажи и известные люди; струят воды свои Волга детства героя, Фонтанка с каналом Грибоедова дней юности, стиксы военных лет (через которые наводил переправы и мосты строительный клюзнеровский штрафбат), ручьи Комарова, скрытые реки.


Вечеринка: Книга стихов

В состав двенадцатого поэтического сборника петербургского автора Натальи Галкиной входят новые стихи, поэма «Дом», переводы и своеобразное «избранное» из одиннадцати книг («Горожанка», «Зал ожидания», «Оккервиль», «Голос из хора», «Милый и дорогая», «Святки», «Погода на вчера», «Мингер», «Скрытые реки», «Открытка из Хлынова» и «Рыцарь на роликах»).


Пенаты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Варька

Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…


Зеленое платье Надежды

В полумраке съемочного павильона №3, среди декораций, таится диковинный мир, ярко освещенный софитами. В нем бушуют страсти, не только по сценарию, кипят эмоции, не только перед камерой, но и таятся опасности для неопытной «хлопушки».


Сплетение времён и мыслей

«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.


«Жизнь моя, иль ты приснилась мне…»

Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.


Облдрама

Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.


Виктор Стальное сердце

Этот рыцарский роман о Благородных рыцарях и Прекрасных дамах, о долге и чести, о сильных личностях, сильных чувствах и нежной любви.