Корабль дураков - [28]

«Нужно было разъярить толпу, — рассказывал в одной лондонской газете исполнитель этой акции, стратег Аудрюс Буткявичюс. — Размещая в башне переодетых солдат, я очень рисковал». Многократно хвастал он в Сейме своими заслугами, затем поехал в Палуше попугать Ландсбергиса. Просил очень немного — пост директора Департамента безопасности, но опоздал. Ландсбергис уже располагал оперативными данными о вымогательстве этим «стратегом» крупной взятки. Как ни странно, оба пользовались услугами одних и тех же информаторов.

У меня перед глазами письмо–отчет моего доброго друга и замечательного писателя Бориса Олейника, написанное М. Горбачеву. Этот чрезвычайно порядочный человек был у Горбачева членом совета и доверенным по особо ответственным делам. С группой депутатов Верховного Совета СССР его послали в Вильнюс помочь выйти из создавшегося положения. Неожиданно самолет на целые сутки задержался в Минске, поэтому у нас Олейник появился только утром 14 января. Выполнив свою миссию, он навестил меня и за обеденным столом рассказал, что сделала комиссия за эти дни в Вильнюсе. Он написал свой отчет Горбачеву и окончательно с ним поссорился.

Олейник утверждал, что, даже запоздав, депутаты сделали все, чтобы избежать еще больших жертв. Положение в Вильнюсе было настолько напряженным, что в любой момент мог произойти катастрофический взрыв. Тогда погибли бы еще сотни человек. Стороны конфликта (военные и гражданские) вели себя вызывающе, провоцировали друг друга.

Далее в своем отчете М. С. Горбачеву Борис Олейник рассказывал: — Совершенно растерявшийся Ландсбергис призвал тысячи человек, чтобы они его защищали. Опасаясь штурма, он старался задержать нас в парламенте как можно дольше. Мы же доказывали ему обратное: чем скорее мы начнем переговоры с военными, тем будет лучше для обеих сторон. От этого выиграет вся Литва.

Военные были до крайности раздражены (вспомним инструкцию, позволяющую им действовать по обстоятельствам. —В. П.). Командиры жаловались, что в последнее время они подвергались травле не только со стороны печати, радио и телевидения, но и со стороны гражданского населения, которое забрасывало их камнями, обзывало оккупантами и без перерывов митинговало перед воротами Северного городка). Напряженность усиливали жены и дети военнных, прося защиты от постоянных издевательств и оскорблений.

Относясь с пониманием к их боли, я все же пытался выяснить, кто дал приказ штурмовать 13 января телебашню. Командиры ответили, что военные двинулись сами, желая помочь своей депутации, которая направлялась в парламент с петицией, но в пути была остановлена и избита. Несмотря на это мы все равно требовали показать приказ или сказать, кто из Центра его отдал.

Генералы несколько раз уходили в отдельную комнату советоваться, а мы в ожидании ответа курсировали между военными и Ландсбергисом, пока в 22 часа 14 января не усадили обе стороны за стол переговоров. Наконец мы вынудили отменить приказ о введении в Вильнюсе комендантского часа. Тогда и люди стали расходиться от парламента.

Не могу передать словами напряжение того дня, но попробую дать оценку действиям обеих сторон. Этот грозный эпизод Я вспомнил только для того, чтобы иметь возможность еще раз заявить: сами военные без приказа или устного разрешения не могли даже тронуться с места. Сейчас, опираясь на собственный опыт и побывав во всех горячих точках, могу сделать достоверный вывод, что и эта трагедия, Михаил Сергеевич, произошла не без Вашего ведома. Так было в Карабахе, Сумгаите, Баку и Оше, так было в Фергане, Тирасполе, Цхинвале и Тбилиси… Поверьте, мне очень хочется ошибиться, но все делалось по одному сценарию, о котором Вы, как обычно, якобы ничего не знали, не понимали, разводили руками и уже с опозданием посылали нас, свою пожарную команду, все выяснить, но и нас по заранее заготовленному плану задерживали на полпути.

Работал один сценарист, но, самое странное, с обеих сторон. Кто отдал приказ, кто нашептал, кто велел Ландсбергису заранее, за два дня собирать людей к парламенту, если Вы ничего не знали о штурме?

Почему было разрешено задержать и избить русскую депутацию, если Ландсбергису о ней сообщили заранее?

Почему позволяли Терляцкасу и ему подобным, учинять безобразия перед Северным городком?

Кто предупредил Буткявичюса о том, что, во избежание кровопролития, в штабе было принято решение стрелять холостыми?

Он в течение двух дней кричал об этом по радио и через мегафон…

На эти вопросы сегодня и я могу ответить: в совещании у военных участвовал не только Миколас Бурокявичюс, но и представители КГБ, подлинные авторы «Черного сценария».

О подготовке военного переворота неожиданно узнал и я. Меня принял Бурокявичюс и, не спрашивая о цели моего визита, предложил стать членом Комитета национального спасения. Изрядно удивившись, я спросил, кто придумал эту глупость, ведь без армии осуществить подобный замысел невозможно.

— Если будет нужно, будет и армия, — ответил он.

— Вы безумцы, ответил я и спохватился, что поспешил. — Хорошо, допустим, я согласен. А кто будет председателем комитета, ты?