Корабль дураков - [100]

Скажу откровенно: кое–кто пытался меня приручить подачками, пытался вовлечь в деятельность в групповых интересах, соблазнять высокими должностями, но все это ко мне не приставало, я не мог отказываться от своих принципов и присяги, принесенной народу. Чем дальше, тем чаще я задумывался, как с честью выйти из этой игры. Как известно, надежда дуракам заменяет разум, а вера в то, что со временем все изменится, — чепуха не меньшая, чем вера в лотереи. Пожертвует один грош — и ждет, ждет, как будто уже что–то сделал, а результат всегда одинаков: круглый пшик.

Однажды после доброжелательной критики Бразаускас меня упрекнул:

— Ведь ты был нашим товарищем?

— А кто, если не товарищи, скажут тебе правду?

Я не оправдывался, так как был прав, но ответа он не понял. Мы разошлись, жалея друг друга. Оказывается, слушать его — и есть настоящее товарищество, а ему выслушивать других не обязательно. Этовеличайшая ошибка любого возвысившегося «нового демократа», атавизм, не дающий ему понять, что не он выбирал нас в свои слуги, а мы избрали его своим руководителем. Из–за такого отсутствия взаимопонимания и происходят все беды нынешней демократии.

Близились выборы, а в нашей фракции только тол кались, как на блошином рынке, следили друг за другом, делили власть, которой практически не было, пока, наконец, фракция не стала рассыпаться и разбегаться по сторонам. На выборы нужны были средства, поэтому наши лидеры придумали соломоново решение, чтобы их собрать. Поскольку Киркилас был слишком охоч до чужих денег, заняться финансами было поручено Ю. Каросасу, еще большему «копейколюбу», а Киркилас должен был честно руководить всей пропагандой и агитацией за «спасибо». Умнее не придумал бы и сам Франк Крук[36]. Это была мудрость близящихся похорон.

После двух или трех бесед 300 тысяч литов с большой неохотой пожертвовал Б. Лубис, а меморандум о совместных действиях он подписал с Г. Вагнорюсом. Это было серьезное предупреждение нашим козлодоям, но они прикинулись дурачками, ибо ничего другого не умели.

— Почему вы так? — спросил я щедрого предпринимателя.

— Так у вас нет никакого порядка. Принимайте как мое расположение к прежним товарищам.

А новые товарищи решили, что это расположение относится только к ним лично. Деньги где–то застряли. Оказалось, что они в течениемесяца крутились в банке «Гермис». Кому–то понадобились проценты. После шума и скандалов они наконец нашлись, но драгоценноевремя было уже упущено.

180 тысяч литов Каросас перевел владельцу терпящей банкротство газеты «Дена» (бывший орган компартии «Теса», сменивший название после приватизации), своему близкому приятелю Р. Тарайле, якобы за то, что он будет печатать наши предвыборные материалы. Этот вороватый мужик перевел деньги на имя не то дочери, не то любовницы, окончательно угробил газету, а мы остались ни с чем. Деловое партнерство Тарайлы и Каросаса и сегодня заслуживает внимания прокуратуры. Стоило бы выяснить, за какую сумму Каросас и Киркилас уступили этому выкрутившемуся после аферы в «Республике» бизнесмену 34 процента акций и куда они дели деньги, причинив партии невосполнимый ущерб. Уничтожить популярную газету, расходившуюся стотысячными тиражами, могли только люди с черной совестью, которым деньги заменяют все.

На оставшиеся 120 тысяч, если вообще столько оставалось, наши вождишки смогли только напечатать для себя агитационные календарики и буклеты, а остальная гвардия была брошена на произвол судьбы, их просто голенькими бросили в предвыборную крапиву. Более того, сговорились ввести налог, чтобы каждый, кто желает идти в кандидаты, уплатил в общую кассу не менее тысячи литов, так сказать, контрибуцию на покрытие растранжиренных ими средств. О пожертвовании Лубиса всем, посвященным в дело, было приказаномолчать, чтобы, не дай Бог, об этой благотворительности ничего неузнали правые.

Между тем, сам Б. Лубис, подписавший с Вагнорюсом меморандум о сотрудничестве, ничего не скрывал и признался, что на поддержку консерваторов он дал в пять раз большую сумму. Словом, наши великие стратеги со своим мошенничеством и враньем до того доквакались, что уже сами не соображали, что они делают и что говорят. Фактически они отвергли все объединяющие нас идеи, не соблюдали никаких принципов организации совместной работы, забыли о какой бы то ни было личной ответственности перед товарищами, променяли ее на какую–то неясную каросасовскую коммерцию, а потом подсунули такую же непонятную программу партии, переписаннуюс прошлых выборов. Ничего лучшего они не могли придумать, поскольку все их мысли были заняты единственной заботой — как–нибудь выкрутиться от заслуженного осуждения и каким–нибудь способом оставаться в единственных праведниках в глазах ничего не ведающихи продолжающих им верить рядовых членов партии. Почти по такому же коммерческому принципу сочиняли наши ликвидаторы и избирательный партийный список.

Ни на что хорошее не надеясь, я предложил простой ход: записать в первую десятку уважаемых в народе членов партии, известных своей творческой деятельностью, так сказать, привлечь избирателей их авторитетом или напомнить им о своем существовании. По этому плану, при успешном исходе выборов, некоторые наиболее уставшие или разочарованные могли бы с честью отойти, уступив место молодым. Каросас с этим согласился, но, с учетом опыта правых, сформировал группу экспертов и коварно затаил другие планы. Члены партии встревожились. Тогда он предложил назначить председателем группы безупречного А. Будвитиса. Недовольные успокоились и сталиждать справедливых решений.