Корабль дураков, или Краткая история самостийности - [17]

Население УССР в большинстве своем открыто отвергало навязываемую ему «ридну мову» — тот самый галицийский диалект, дополненный массой откровенно выдуманных словечек, а также заимствованиями из польского, латинского и немецкого. Про «новояз» писали откровенно: «Никто его не знает и не хочет знать». Газеты и книги на «украинском» мало кто читал, «украиноязычные» театры мало кто посещал. Из уст самих же украинизаторов звучали сетования: «Обывательская публика желает читать неместную газету, лишь бы не украинскую. Наша украинская газета еще мало распространяется на селе… Украинская литература широко не идет, приходится СИЛОЙ (выделено мною.— А. Б.) распространять ее». «Имел возможность наблюдать речь подростков, мальчиков и девочек, учеников полтавских трудовых и профессиональных школ, где язык преподавания — украинский. Речь этих детей представляет собой какой-то уродливый конгломерат, какую-то невыговариваемую мешанину слов украинских и московских».

Народ украинизации сопротивлялся, как мог. Ученые, специалисты, педагоги уезжали из республики. Власти отвечали репрессиями — от увольнений до лагерей и расстрелов. Попутно, полное впечатление, под шумок расправлялись с идейными противниками — большой срок как «буржуазный украинский националист» получил… известнейший писатель-юморист Остап Вишня, который был как раз противником «грушевщины», которую высмеивал неустанно и ядовито…

Разгулявшиеся украинизаторы зачислили в «шедевры украинской литературы» «Слово о полку Игореве»…

Секретные сводки ГПУ пестрели упоминаниями о том, что население в большинстве своем категорически против «украинизации» и навязывания языка, которого масса людей попросту не понимает. Конфликты на этой почве, что было вовсе уж скверно, начались в армейских частях. Приободрившись, понемногу стали поднимать голову вовсе уж законченные националисты. Открыто прозвучало весьма неприятное для истинных большевиков заявление литератора Хвылевого: «Украина несколько иначе будет идти к социализму, хотя бы и в одном политическом советском союзе с Россией». А чуть позже Хвылевой провозгласил лозунг «Прочь от Москвы!»…

В конце концов в Москве встревожились не на шутку — начинался откровенный разгул шовинизма, а то и чего похуже. При всех отрицательных чертах большевиков им было присуще одно безусловно положительное качество,— яростное неприятие любого агрессивного национализма, от какого бы народа они ни исходил. Поэтому к середине тридцатых «украинизаторов» все же приструнили и наиболее уродливые проявления «украинизаторства» ликвидировали.

Ну а параллельно Советская Украина продолжала прирастать территориями. После падения Польши Сталин включил в ее состав Галичину с Волынью, а также Закарпатскую Русь и Буковину. Сегодняшние украинские обличители «тирана» тем не менее и не думают осуждать покойного генсека за щедрые подарки «незалежной», проявляя странную непоследовательность. Из «сталинских беззаконий» ими осуждаются только те, что им не по нраву…

С трезубцем во лбу

На Великую Отечественную приходится очередной всплеск «самостийности». И тут уж нет ничего опереточного, ни на грош, крови было пролито немало…

Еще в двадцатые вышибленные за рубеж теоретики «незалежности» создали несколько организаций, стремившихся, ясное дело, к независимости Украины. Самой крупной из них была Организация Украинских Националистов (ОУН). Как случается сплошь и рядом в подобных ситуациях, слова и лозунги были самыми благими, цели вроде бы насквозь благородными — вот только кровь полилась очень быстро…

Террор боевики развернули главным образом в Польше, где им удалось даже убить министра внутренних дел Перацкого. Ради объективности нельзя не уточнить, что поляки и в самом деле держались с украинцами и белорусами (составлявшими 40 % населения довоенной Польши), как заправские колонизаторы. Однако далеко не всегда, в том случае, когда конфликтуют две стороны и одна имеет за собой некоторую правоту, другая сторона непременно будет олицетворением зла…

Во-первых, оуновский террор сплошь и рядом был направлен против людей абсолютно неповинных ни в каких прегрешениях против украинцев. Еще в советское время мне доводилось слышать рассказы поляков о том, как оуновцы в свое время объявили карательный поход против «приспешников варшавского режима» — а понимался под таковым тот, кто носил какую бы то ни было форменную одежду. В форме, кроме военных и полицейских, ходили еще и железнодорожники, гражданские моряки, связисты, лесничие, даже трамвайные кондуктора, которые тоже становились целью для пуль и бомб.

Во-вторых, ОУН, хотя это и тщательно скрывалось от отдельных романтически настроенных личностей, существовала исключительно на содержании спецслужб Третьего рейха, которому служили верой и правдой, выполняя разные «деликатные» поручения немецкой разведки. Одним словом, по принципу «Пусть черт, лишь бы не москаль».

Жертвами ОУН становились и советские люди. В октябре 1933 г. во Львове боевики напали на советское консульство, одного сотрудника убили, другого ранили. Мотивом стал мнимый «геноцид украинского народа»: якобы во время массового голода в СССР (от которого в реальности пострадала едва ли не половина территории страны и люди самых разных национальностей) «москали» специально вымаривали одних только украинцев в силу своей извечной к ним ненависти…