Копи царя Иоанна - [27]

— Это сегодняшние? — обратился он к пленникам.

— Да.

— Где копали?

— Внизу.

— Сверху уже все выработано?

— Сверху мы не можем уследить. Нас было всего двадцать, а их шестьдесят три человека. Они бы разбежались в разные стороны.

— Где они?

— В недостроенном обработочном блоке. Прямо по главному тоннелю. Все штольни первого яруса перекрыты решетками, но их очень много.

— Да уж видим, — сказал Николай Петрович, разглядывая план первого яруса.

Это была карта поселка, где тщательнейшим образом были прорисованы контуры каждого здания, русла речушек и ручьев, неправильные овалы озер, берегморского залива… в общем, подробнейшая карта местности, обозначенная тонкими линиями химическим карандашом. И по всей этой карте тянулась паутина штолен и тоннелей, выходящих далеко за границы поселения. Где-то бумага была просто испещрена линиями, образующими сеть, похожую на план квартальной застройки какого-нибудь западноевропейского города или же Санкт-Петербурга.

На север же тянулись всего три длинные штольни, соединенные тремя поперечными, так что получался прямоугольник, деленный ровно на четыре части вертикальной и горизонтальной линиями. Из угла в угол этой фигуры протянулись два диагональных прохода, сверху вся эта конструкция выглядела как огромный английский флаг, только дополненный для гармонии дополнительной вертикальной чертой.

На запад, а точнее, на северо-запад, тоже уходили три штольни, но через какие-то промежутки они начинали раздваиваться, образуя сложную паутину. «Окружных», соединяющих эти штольни, было огромное количество: именно этот участок, протянувшийся под Святым озером в форме капли, уцепившейся за угол главного грота, напоминал квартальную планировку, а отчасти просто огромный разлинованный в клеточку кусок бумажного листа. От параболы каплеобразной испещренной ходами структуры дальше, параллельно друг другу, отходили ровные штоленки, углубляющиеся в породу не более чем метров на тридцать-сорок, судя по масштабу. Они были похожи на вытянувшиеся ладони рук: группы по восемь таких штолен расходилась в разные стороны от вершины параболы.

С южной стороны шахт тоже не было много. На самой большой «кольцевой», охватившей границы этих двух секторов, было намечено большое количество маленьких штолен, прорыть из которых успели только две — одну на двадцать метров, другую совсем только начали. На юге шахт было меньше всего. Одна незавершенная, но, по всей видимости, старинная, уводила в эту сторону прямо из грота и в одиночестве обрывалась уже где-то под лагерным кладбищем.

Пунктирными линиями на карте были обозначены недостроенные помещения. Корневищем этого огромного куста переплетений подземных ходов был центральный грот, где находился выход во второй подвал мельницы. Завершенную правильную форму, годную для рационального размещения производства, имел только этот грот (Николай Петрович по привычке, что ли, сразу окрестил это помещение «бункером»), хотя построить их планировалось несколько, причем на порядочном расстоянии от монастыря. Самый большой располагался по проекту под дном Святого озера, ближе к самым новым выработкам. Другой — на юго-востоке, также приближенный к новым штольням другого крыла системы.

— Отведите этих и тех двоих из Москвы к «монахам», — распорядился Николай Петрович.

— Нужно взять ключи: они заперты, — сказал один из бывших хозяев, — надо идти по боковому проходу.

— Ведите!

Их повели. Как всегда, под конвоем, как Максим уже отвык, под прицелами автоматов. Пятеро шли впереди, Александр Андреевич и Максим — на небольшом расстоянии. Слева от большого тоннеля, соединяющего два грота, на расстоянии метров в пять начиналась небольшая штольня, такая же, как и остальные, с выползающими из темноты рельсами шахтерской узкоколейки. Конусы фонарей снова заскользили по приземистым сводам тоннеля, стены были непривычного для подземелья мягкого голубого цвета, в которым мельчайшими блестящими крупицами отсвечивал алмазный песок, как будто тоннель был выкрашен металликом. Тоннель был прямым и довольно коротким, не более пятидесяти метров. Он обрывался в пространство небольшого помещения, которое служило бандитам своеобразным командным пунктом. Маленький, по сравнению с предыдущим, грот был чем-то похож на московский недостроенный бункер, где нашли прибежище хранители тайны соловецких подземелий. Повсюду стояли кровати, правда, не двухэтажные грубые нары, как под Арбатом, а самые обычные деревянные кровати с матрацами и прочими предметами подземной роскоши. В кимберлитовых штольнях было сухо, так что при определенном желании можно было себя чувствовать вполне комфортно. Здесь же стоял стол с какой-то тетрадью и неизменной настольной лампой, в которой вместо самой лампочки был установлен небольшой яркий фонарик. По стенам висели керосиновые фонари, стояли два платяных шкафа, а также умывальник с краником, которые теперь продаются в любом магазине стройматериалов-промтоваров, рассчитанном на дачников. Три штольни выходили из его северной стены. Входы туда были перегорожены толстыми коваными решетками. Точно такая же решетка закрывала начало одного-единственного тоннеля, уходившего на восток, к самой обширной, новой и разветвленной части системы. Южный проход в расположившийся по соседству недостроенный грот, служивший жильем для пленников, был плотно закрыт полукруглой железной дверью, напоминавшей «рыбные ворота» монастыря. На старинных петлях красовалась черная шайба хорошего гаражного замка.