Копейщики - [88]

- Его там нет… – Мерон вдруг покраснел, подумав, что его могут заподозрить во лжи.

Но император ничуть не удивился.

- Да? Ну, надо же! Несколько странно, не правда ли? – рассеянно проговорил он и в задумчивости медленно пошёл к окну. - Впрочем, всё это в духе старого шута. Я не удивлюсь, что, если поискать, у него найдётся ещё десяток могил в разных местах и странах.

- Так что там с этими штуками, Мерон? – оборачиваясь, спросил Карл и показал ручкой лорнета на ржавые кусочки железа.

- Я думаю, что это остатки гвоздей, которыми был прибит к кресту Иисус.

- Прибит? Вы вульгарны и прямолинейны, мой дорогой. – Карл сморщился, как от щепотки соли, случайно попавшей на язык. - Гвозди, гвозди… хотя трудно найти уважающий себя католический собор, где нет, по крайней мере, кусочка от гвоздя, найденного на Голгофе. Учитывая, что Фридрих был королём Иерусалима, вполне может быть, что эти остатки металла - из тех самых гвоздей. Хотя утверждать это с достоверностью, наверное, нельзя. – Габсбург расправил морщины на лице, вновь подошёл к офицеру, взял в руки наконечник и ещё раз внимательно присмотрелся к нему. - Но, как бы то ни было - что есть, то есть… - загадочно сказал император и погладил пухлой ладонью творение неизвестного оружейника.

- Оставьте это здесь. Благодарю вас, Жильбер! Награда ждёт вас в казначействе. – Карл потрепал мундир Мерона в области левого плеча, холодно кивнул и задумчиво направился к дверям. Двери быстро распахнулись и медленно закрылись, пропуская в недра огромного дворца правителя лоскутной Священной Римской империи.

Рассеянно глядя на карту Европы, Карл Габсбург напряжённо думал:

«Боже мой! Бедный, бедный Август[138]. Даже при феноменальной силе и бычьем здоровье перехитрить смерть ему не удалось. Это только Петра он мог так долго водить за нос. Русский император – новичок в европейской политике, но зачем этому царю знать тонкости дипломатии, когда одной лишь силой оружия он заставил считаться с собой шведов и принудил польского короля выполнить свои союзнические обязательства. Ещё бы немного - и шведский лев и русский медведь обгрызли бы польские земли с двух сторон, как кость. Хотя нашему Августу и Саксонии слишком много, где уж ему было удержаться на берегах Вислы! Пусть бы лучше сидел в Мейсене, занимался своим фарфоровым заводиком и плодил внебрачных детей».

Король сфокусировал свой взгляд на карте и стал водить пальцем по землям, утраченным в ходе последних военных кампаний.

«Ну почему Пётр смог разгромить непобедимого Карла, а мне не удаётся перехитрить французов и убедить их, что я не имею никакого отношения к притязаниям русского царя на польское наследство? Почему в Италии вслед за Тосканой я потерял Мантую, Папскую область и, наконец, Милан? Почему мои войска проигрывают испанцам одно сражение за другим и вот уже пала Гаэрта, за ней – Палермо, и у меня нет больше Сицилии? Почему Евгений Савойский[139] - победитель турок - сдаёт город за городом французам в Германии? Почему я вынужден мириться с тем, что Священная римская империя становится всё меньше, а её враги - всё сильнее? Зачем я тогда посылал этого мальчишку Мерона за копьём Фридриха?»

Император очнулся от раздумий, позвонил в колокольчик, дождался появления адъютанта и приказал ему принести из спальни шкатулку красного дерева. Выпроводив офицера, Карл достал висевший на шее под батистовой рубашкой маленький ключ на золотой цепочке. Открыв шкатулку, он вперил взгляд в лежащий на дне предмет. Это был ещё один железный наконечник копья.

«Неужели легенда о копье Лонгина – ложь? Неужели сила наконечника – красивая сказка для дураков и легковерных королей вроде меня? Сколько всего копий, и какое из них подлинное? Не мог же Фридрих спрятать в своей гробнице простой кусок железа, пригодный разве что для переплавки и изготовления крестьянской сохи! Тогда что представляет собой наконечник, хранящийся в Соборе Святого Петра?» - Король взял в руки наконечник и отодвинул в сторону шкатулку.

«Вот ещё одно копьё, найденное свитой короля Богемии[140] при странных обстоятельствах в горах Тироля. - Карл внимательно рассматривал золотые накладки тонкого лезвия. – Но и оно не очень-то помогло своим бывшим владельцам».

- Или Мерон меня обманул? – воскликнул вдруг Карл, побледнев. Он вернул наконечник на место, захлопнул крышку шкатулки и снова замер в раздумье. Его губы кривились в злой и мстительной усмешке.

«Скорее всего, Мерон – предатель. Кому он мог ещё пообещать настоящую реликвию, найденную тамплиерами в Святой земле? Петру Первому, Людовику XV или моим родственникам – жадным и ненасытным испанским Габсбургам? Если так - я уничтожу этого самоуверенного офицеришку, но… сначала нужно узнать, где он прячет настоящий наконечник. Передать копьё моим врагам у него просто не было времени. Разве что… - глаза короля округлились от внезапной догадки, - он сам решил обладать им. Власть, слава и богатство – вот достаточно веские причины, чтобы предать своего императора». - Карл вскочил и схватил колокольчик. Громкий беспорядочный и нервный звук звонка всколыхнул сонную тишину дворца.