Копейщики - [156]

Человек не спеша пересёк площадь по направлению к небольшому мостику через широкий ручей и пропал в тени огромных платанов Лихтентальской аллеи.

- Вот кто мудр, как царь Соломон или Сократ. У него даже имя соответствующее, - задумчиво обронил Роберт Шуман.

- И к тому же он нищ, как Иисус или Диоген, - весело добавил Лист. – И это несмотря на то, что его лавка полна сокровищами погибших цивилизаций. Ах, эти антиквары! Последнюю рубашку отдадут за глиняный черепок от римского кувшина, в котором когда-то прокисло и выдохлось дешёвое вино для плебеев. Кстати, его лавка – самая лучшая на Лихтенталлерштрассе. У него бывает сам Бисмарк[218]. Месье Сантис - один из самых уважаемых знатоков античной керамики и эксперт в области древнеримской государственности, – музыкант порылся в карманах, вытащил клочок бумаги и хлопнул себя ладонью по лбу. – Кстати, о Риме. Совсем забыл, меня сегодня ждут в новых термах. Массаж и всё такое прочее. Увидимся в театре. – Лист торопливо простился, поднял трость, останавливая экипаж, и уехал.

Сократос Сантис, прогулявшись узкими улочками Бадена вдоль ручья Ооз, вышел к своей лавке древностей и толкнул дверь. Служитель – высокий краснощёкий парень - почтительно встал из-за старинного, инкрустированного перламутром и изувеченного глубокими царапинами бюро, молча поклонился. Сократос кивнул головой, поставил свою массивную дубовую трость в угол.

- На следующей неделе давай-ка займёмся этим бюро. Долгое пребывание и ужасные условия в подвалах замка маркграфов Бадена нанесли ему глубокие раны. Его уже видела Каролина Витгенштейн[219] и просила привести в порядок. Нам нельзя потерять такую клиентку, да и счета требуют оплаты. - Владелец лавки перебрал гору бумаг на сундуке при входе.

Антиквар немного лукавил. Все счета лавки и лично Сократоса Сантиса оплачивались неизвестным меценатом через Bank of Scotland[220]. Причём, доставляемые курьером раз в три месяца кредитные письма банка не вызывали сомнений в платёжеспособности покровителя Сократоса и принимались кредиторами любителя древностей с доверием и уважением. Аккредитивы тут же обменивались местными немецкими банками на любую валюту по желанию обладателей ценных бумаг.

- Хозяин! Почта, требующая вашего внимания - вот здесь, - парень постучал по объёмистому плотному конверту коричневой бумаги. – Посыльный был час назад.

- Хорошо, Пауль. Можешь идти домой. День, слава Богу, кончился.

- Как скажете, хозяин. Вот только опущу ставни.

- Не надо, Пауль, я сам. А ты иди – дома, наверное, заждались.

Через минуту антиквар остался один. На заднем дворе он проверил тяжёлые массивные ворота, обитые стальными полосами, вышел на улицу и опустил железные жалюзи. Литая с кованными вставками уличная дверь закрылась с лёгким скрипом. Опустив два засова, антиквар захватил пакет с почтой и поднялся по узкой лестнице наверх. На втором этаже было ещё три комнаты. Он прошёл в дальнюю с единственным узким окном, больше похожим на бойницу. Эта помещение, больше похожее на келью, уже долгие годы служило ему кабинетом. Вскрыв толстый пакет, он выложил на стол кипу бумаг и стал разбирать их. Здесь были отчёты анонимных экспертов о работах Адольфа Байера, Бернара Клода, Иоганна Берцелиуса, Карла Эрнста, Луи Пастера, Теодора Шванна[221]. Бегло просмотрев все бумаги, Сократос вздохнул:

- Ничего! – он бросил в камин всю почту. Достал палочки Сориа[222], усовершенствованные им самим с применением не белого, а красного фосфора, высек огонь и поднёс его к вороху бумаг. Маленький костёр вспыхнул в чреве камина и превратил отчёты в кучку пепла.

Заглянув ещё раз в пакет, он увидел сложенный вчетверо самодельный конверт. На сером листе плохой дешёвой бумаги он прочитал письмо, написанное каллиграфической латинской вязью от неизвестного ему итальянского антиквара.

Текст гласил: «Venerandus dominus[223] Sokratos! Хотел бы узнать Ваше мнение о бронзовой статуэтке, найденной в окрестностях монастыря Эйлсфорд. Она напоминает мне конное изваяние Юлия Цезаря, но, судя по всему - это хорошо сохранившийся скульптурный портрет одного из первых владельцев замка Келли. К этому письму прилагаю мой скромный набросок углём описанного выше артефакта. Если у Вас не найдётся для меня времени, можете не отвечать».

Сократос оторвался от письма и перевернул лист бумаги. На рисунке скупыми штрихами была изображена конная статуэтка воина. Набросок головы отличался особой тщательностью. Это было лицо отца Рубио.

Антиквар посмотрел бумагу на свет. В правом верхнем углу он заметил оттиск перстня Приората Сиона. Поднеся письмо к пламени свечи, он прочитал медленно проступающее в токе тёплого воздуха послание:

«Tolerantia, stabilitas, fiducia» (Терпение, выдержка, вера - (лат.)

Сократос Сантис вздохнул, отправил лист бумаги в огонь и встал из-за стола. Несколько минут он смотрел на уличные фонари Бадена, на окрестные горы, подступающие чёрно-зелёными сумерками к улицам, потом задёрнул плотные шторы, снял с шеи массивный ключ и подошёл к книжному шкафу. С одной из полок он снял книгу. Шкаф развернулся по оси, приоткрыв проход. Антиквар взял свечу и вошёл через образовавшуюся щель... Небольшая комната со старым креслом посередине была обита толстыми железными листами. В нише напротив входа сверкал массивной стальной ручкой сейф, окрашенный зелёной блестящей краской. На дверце красовалась надпись «Крупп».