Копейщики - [14]

Цезарь знал, что «мистика» в переводе с греческого означает «тайна».

А тайны необыкновенных удач и могущества величайших полководцев древности всегда интересовали Юлия. Именно поэтому он посвящал немало времени изучению старых текстов с описанием молитв и заклинаний эллинов, персов, ассирийцев, египтян. Причём, он уже не придавал особенного значения жертвоприношениям и гаданиям на внутренностях животных, считая, что это пустая формальность и красочный спектакль перед сражениями, рассчитанный на простых легионеров и плебс.

…То, что он увидел, развернув длинный дырявый в засохших пятнах крови, но сохранивший искусную вышивку меил[23] какого-то знатного иудея на складе военных трофеев, поразило его. В куске тонкого льна оказался наконечник копья. Рядом лежала изъеденная червями деревянная табличка для письма, кое-где ещё покрытая воском с остатками текста. Юлий разобрал всего несколько букв на старо-греческом языке. И только в самом низу удалось прочесть полузатёртое прикосновениями неосторожных рук слово – «Ἀλέξανδρος».

Широко открытыми глазами Цезарь впитывал каждый знак, каждый завиток надписи, начертанной чьей-то неизвестной рукой.

«Неужели?» - Эдил Рима бережно взял в руки старый кусок железа.

То, что он держал в руках, было совершенно не похоже на pilum легионера. Листообразная форма лезвия шириной в ладонь и толщиной два пальца в самой широкой части напоминала hasta velitaris (дротик велитов) или метательное копьё фракийских пельтастов. Кое-где ржавчина мелкими вкраплениями въелась в потемневшую от времени полоску металла. Но масло, которым была пропитана ткань холста, не позволило испортить великолепную работу оружейного мастера. Хорошо заточенные когда-то грани сохранили остроту.

Таким копьём, пожалуй, легко пробить бронзовые накладки clipeus - щита гоплитов или даже более крепкие scutum римлян с медными защитными пластинами в качестве брони.

- Александр, - ещё раз прочёл Юлий эллинскую вязь и, вдруг, вспомнил, что читал у Клитарха, как во время пиров юный македонский царь на спор метал дротик и с пятидесяти шагов попадал между пальцев руки ребёнка.

Честолюбивый патриций провёл ладонью по острому краю… и тут же отдёрнул руку. Из неглубокого пореза выступила кровь, успев напоить парой капель соскучившийся по плоти наконечник.

***

- Нельзя допустить, чтобы игры, устраиваемые Помпеем, превзошли бои гладиаторов, оплаченные мной. Ты слышишь Антоний? – консул обращался к высокому молодому человеку на вороной лошади. - И давай-ка, мой друг, прекрати свои любовные похождения и беспробудное пьянство, а не то Сенат лишит тебя должности трибуна.

- О, Боги! Этот сенат, словно флюгер на крыше храма Юпитера! Куда ветер подует, туда он и поворачивает своё расположение или гнев. Диктатура - вот что нам нужно. - Антоний толкнул пятками лошадь и поравнялся с консулом.

- Будь моя воля, я бы завтра же разогнал это сборище стариков и лицедеев.

- Хвала Юпитеру, который не дал тебе этой власти. Впрочем, он никогда ничего не отдаёт даром. Поэтому вон в той ложбине, между Эсквилинским, Палатинским и Целиевским холмами[24], распорядись построить деревянные трибуны, клетки для зверей и временную казарму для гладиаторов. Посмотри, какое идеальное место. Сам Марс создал его для создания чего-то более величественного, чем лачуги бедноты. Здесь можно выстроить колоссальное сооружение для зрелищ. Жаль, что у меня недостаточно золота, чтобы возвести на этом поле храм для вакханалии убийств. Я завидую будущим властителям Рима. Кто-то из них обязательно воздвигнет здесь амфитеатр. А пока давай-ка посмотрим на труды ланисты[25] Скифания.

Цезарь направил лошадь к постройкам, показавшим свои стены из-за поворота дороги.

- После восстания Спартака хороших гладиаторов почти не осталось. Или я не прав? - Цезарь обернулся к своему спутнику.

- Ты редко ошибаешься, благородный Юлий. Но с рабами никогда и ни в чём нельзя быть уверенным. Есть ведь ещё испанцы и галлы! - Антоний начал горячиться, явно затевая спор.

- Испанцы хороши, но им не хватает мастерства владения мечом. Вот мы и посмотрим сейчас, что из них сделали мои деньги и опыт Скифания.

Кавалькада подъехала к воротам в высокой деревянной стене. С вышки над аркой въезда воин в кожаном панцире спокойно наблюдал за приближением всадников.

- Эй, там! Дорогу римскому консулу! – зычный голос центуриона из свиты Гая Юлия не произвёл никакого впечатления на часового.

- Командовать будешь в своей спальне. Пока нет приказа ланисты, будь ты самим Зевсом - останешься там, где стоишь.

Антоний в гневе выхватил метательный дротик у одного из легионеров и бросил его в нахала. Тот спокойно отклонился в сторону, и копьё, перелетев через ограду, пропало из вида.

- И это всё, на что ты способен? – гладиатор откровенно смеялся над римлянами.

- После восстания Спартака рабы обнаглели! – Антоний кипел от возмущения и злости.

В этот момент за стеной послышался окрик. Часовой внимательно выслушал то, что говорили ему снизу. Потом кивнул кому-то, стоящему по ту сторону ограды. Мощные дубовые створки ворот со скрипом отошли в стороны, давая возможность свите Цезаря проехать внутрь стен. Навстречу патрициям спешил владелец школы гладиаторов Скифаний. По его знаку несколько рабов подбежали к всадникам и, придерживая лошадей за поводья, дали возможность Цезарю и Антонию спешиться.