Копье - [25]

– Это случилось недавно? – спросила она, впадая в замешательство от странной улыбки на его лице и твердости, неожиданно появившейся во взгляде.

– Совсем недавно, – воскликнул он. – Давай оставим эту тему, хорошо? Расскажи мне лучше о своей статье. Там есть какие-то сенсационные открытия, касающиеся мистера Ганта?

Вопрос был задан в легкой, почти шутливой форме, но Холли почувствовала его внутреннюю серьезность.

– О, мне так и не удалось подойти ко всему достаточно близко. Все, что я увидела, и все, что он мне рассказал, кажется давным-давно известным. Но у меня создалось впечатление, что я все время ворошила лишь верхний пласт. И мои ощущения говорят мне о том, что есть еще более мощные скрытые пласты. Обычно, когда приходят делать подобный портрет человека, вы волей или неволей, начинаете изучать его и собираете самую простую информацию. Но информация об Эдварде Ганте всегда оказывалась строго охраняемой. Я даже не смогла проникнуть под первую, внешнюю оболочку его личности.

– Вы были у него дома?

– В том, который рядом с Гилфордом. Я провела там два дня, и он пригласил меня еще. Это небольшое имение, всего шесть или семь акров земли, очень тихое и уединенное.

– У него есть и другое?

– Да, мне кажется, что есть. Когда я была у него в гостях, то вольно или невольно сталкивалась с его многочисленными посетителями, среди которых были и очень важные люди. Из их разговоров я поняла, что иногда они встречались еще в каком-то принадлежавшем ему доме, в районе Вест-Кост. Гант умышленно сделал рассеянный вид, когда я спросила его об этом, но заметил, что это место – всего лишь полигон для испытаний отдельных образцов наиболее мощного оружия.

– И вы не знаете, где он находится?

– Однажды я спросила его прямо об этом, и он ответил, что в бизнесе, который связан с оружием, особенно современным и передовым, испытания всегда являются одной из важных сторон, которая тщательно охраняется, настолько, конечно, насколько вообще возможно хранить секреты. После этого он прекратил разговор.

– А его посетители? Там действительно были важные люди?

– А вы очень любопытны. Я полагаю, что это результат вашей профессии?

– Думаю, что могу согласиться с этим, – сказал Стедмен. – На самом же деле я хочу знать как можно больше о Ганте, чтобы быть уверенным в прочности этой сделки по отношению к моим клиентам. Я думаю, что сведения о его связях могут как-то помочь им. Вот, пожалуй, и все.

– Хорошо, – тоном примирения сказала Холли. – Двое из них были политиками, других я узнала как промышленников и еще несколько обычных людей, имен которых я даже никогда не слышала.

– Ну, и не думай о них. Может быть, ты хочешь еще?

Стедмен показал на пустой стакан.

– О, нет. Думаю, что мне пора собираться назад, в Лондон. А вы готовы к возвращению?

Стедмен допил стакан водки и кивнул. Когда они вышли из-под тента и Холли повела детектива к своей малолитражке яркого желтого цвета, он заметил в толпе, недалеко от стойки бара, майора Бренигана, который вежливо слушал какого-то иностранца, но при этом провожал их пристальным настороженным взглядом. Медленно пробираясь через заполненную машинами стоянку, они наконец выбрались на покрытую гравием дорогу. Теперь можно было прибавить скорость, и вскоре пространство, занятое стендами с оружием, осталось далеко позади.

– Скажите мне, Гарри, – продолжила разговор Холли. – У вас бывают угрызения совести когда вы совершаете сделки с оружием?

– Естественно, – воскликнул он. – Но жадность обычно позволяет избавиться от них.

Она бросила на него короткий взгляд, удивленная его ожесточением.

– Извините, – поторопилась тут же оправдаться она. – Я не имела в виду что-то возвышенное.

Он некоторое время изучал ее профиль, потом сказал:

– Я тоже должен извиниться. Я не хотел так огрызаться. Ведь на самом деле то, о чем вы спрашиваете, всегда является вопросом о том, кто покупает и для чего. Например, с некоторыми странами, и тем более группами людей, я не хочу иметь никаких дел, но ведь есть и другие, которым я даже симпатизирую. Конечно, предприниматели никогда не руководствуются этим, потому что тогда их бизнес просто не мог бы существовать, но, вообще говоря, есть законы, ограничивающие их устремления.

– И вы уважаете цели тех людей, для которых работаете?

– Я стараюсь.

Это было все, что он смог ей ответить.

Теперь дорога извивалась, пересекая небольшой лесной массив. Стедмен повернулся к девушке и внимательно разглядывал ее некоторое время, отметив про себя, что в ней очень много внутренней силы, которая не заметна лишь на первый взгляд. Она неожиданно взглянула на него, словно почувствовав его взгляд, и в этот миг короткая невидимая вспышка взаимного влечения как молния пронеслась между ними. Ее внимание вновь сосредоточилось на дороге, а он пытался понять, не было ли всего-навсего лишь игрой воображения то взаимопонимание, которое, как ему показалось, он увидел в ее взгляде.

Он тоже взглянул на дорогу, и в этот момент слева от них из-за деревьев на гравийное полотно с ревом выскочил танк.

Глава 6

Лишь жестокость достойна уважения! Жестокость и грубая физическая сила. Обычный человек, которого мы каждый день встречаем на улице, не уважает ни женщин, ни детей, ничего, кроме лишь одной грубой и жестокой силы. Людям нужен здоровый страх. Они всегда тянутся к нему, они постоянно хотят чего-то бояться. И они всегда готовы, чтобы кто-то принуждал их к покорности. Разве вы не замечали, как везде после матчей по боксу потерпевшие поражение первыми стремятся вновь вступить в борьбу? Почему постоянно болтают о жестокости и возмущаются, когда слышат разговоры о пытках? Потому что массы жаждут этого. Они нуждаются в том, что вызывает в них чувство предвкушения страха.