Координатор - [63]

Ингер попыталась покачать головой, но не смогла. Гуннар убрал руку. Следы его пальцев красными пятнами проступили на бледной коже.

— Ради себя, Гуннар, — сказала она. — Только ради себя.

— Она говорит правду, Гуннар, — повторил Кайзерит.

— Пожалуй, что вы правы, — согласился Гуннар. — Когда имеешь дело с очень умными людьми, самая забавная вещь — это их богатое воображение. Оно уничтожает их раньше, чем вы успеваете применить свою угрозу. Отпустите ее.

Двое мужчин отпустили ее руки. Ингер сползла по стене и на какое-то мгновение застыла в униженной коленопреклоненной позе. Силы, казалось, оставили ее.

— Теперь вы видите, Джонас? — спросил Гуннар. — В конце концов, она всего лишь женщина.

— Вижу, — кивнул хмуро Уайлд.

Гуннар рассмеялся:

— Я слышу осуждение в вашем голосе. Это потому, что вы, что бы там о вас ни говорили, все-таки всего лишь мужчина. Вставай, Ингер. Тебе будет приятно услышать, что я не стану тебя убивать. В моем сердце всегда сохраняется мягкое местечко, преисполненное жалости к тебе. Как и у Джонаса, правда? Я хочу, чтобы ты состарилась. В нужное время.

Ингер подняла голову. Она взглянула на Гуннара, потом на Уайлда. На ее щеках проступил румянец. Она встала.

— Клаус тебе все объяснит, — тоном добродушного дядюшки сказал Гуннар. — Ты поможешь ему в одном маленьком эксперименте. Он уже посвятил вас в суть дела, Лоран?

— Мы говорили с ним перед обедом, — ответил Кайзерит. — В свое время наши ученые тоже рассматривали такую возможность. Но мне кажется, они никогда не проверяли ее практически. По крайней мере, я об этом ничего не слышал.

— Полагаю, только потому, что они не отважились на полномасштабные опыты из гуманистических соображений, — заметил Клаус. — Я уже испробовал эту методику на крысах и достиг некоторого успеха. Не вижу никаких причин, почему такого же результата не может быть и у людей. Если Гуннар действительно предоставит в мое распоряжение Ингер, я обязательно сумею это доказать. Ради блага всего человечества.

— Мне достаточно моего личного блага, — фыркнул Гуннар. — Я с удовольствием предоставлю тебе Ингер. Надеюсь, она сможет оценить твою работу, ведь она хорошо разбирается в физике. Ульф, будь так любезен, открой нам центральную дверь.

Ульф повернул на петлях тяжелую дверь.

— Включи свет, Хельда, — распорядился Гуннар.

Глава 26

Хельда снова щелкнула выключателем. Лампы осветили еще один небольшой холл, за которым тоже имелась двойная стеклянная дверь. В стену была встроена контрольная панель с переключателями, выше висел большой термостат. Находившаяся за стеклом комната была тускло освещена каким-то источником рассеянного света; с виду она смахивала на морг и была совершенно пуста, если не считать шести каменных столов, которые покоились на прочных основаниях, возвышаясь фута на три над полом. Клаус открыл внутренние двери и подождал других с видом гида, ведущего туристов в королевские апартаменты.

— Как вы понимаете, весь эксперимент должен быть подготовлен очень тщательно. Сейчас температура воздуха в этом помещении составляет двадцать градусов по шкале Цельсия. Я хочу очень быстро и плавно понизить ее примерно до минус семидесяти градусов. Холод стремительно проникнет во все поры тела и заморозит его раньше, чем наступит состояние, которые дилетанты называют «смертью». Это случится практически одновременно с остановкой сердца, иначе в организме и, самое главное, в мозговой системе могут произойти необратимые изменения, которые скажутся после разморозки.

— А как долго вы предполагаете держать замороженным тело? — спросил Кайзерит.

— На первый раз, я думаю, хватит семи дней.

— Вы сошли с ума, — прошептала Ингер.

— В чем дело, Ингер? — спросил Гуннар. — Неужели ты, со своим интеллектуальным опытом, испугаешься, не побоюсь сказать, исторического научного эксперимента?

— Возможно, она хочет сказать, что вы настроены чересчур оптимистично, — заметил Кайзерит. — Не можете же вы всерьез рассчитывать, что вам удастся оживить ее после семи дней заморозки при минус семидесяти градусах по Цельсию.

— Я рассчитываю на большее, — ответил Гуннар. — Если эксперимент пройдет удачно и Клаус гарантирует мне его безопасность, в дальнейшем я испробую его на себе. Когда наступит нужный момент, я спущусь вниз и залягу в спячку, а потом проснусь, скажем, лет через тридцать. Мне составят компанию Хельда и еще несколько избранных гостей. Как видите, здесь целых шесть столов.

— А почему через тридцать? — не удержался от вопроса Уайлд.

— Это приблизительная оценка. Я надеюсь, что к тому времени мир изменится к лучшему. Есть и другая, еще более важная причина: я рассчитываю, что за эти годы медицинская наука достигнет большего прогресса и сможет осуществить даже то, что не удалось нашему великому Клаусу, — восстановить мои оптические нервы. Вы не представляете себе, Лоран, и вы, Джонас, что это значит — никогда не видеть красоты. Я даже не знаю, как выглядит Хельда. Понимаете? А Ингер! О господи! Она говорила мне, что безобразна. Я попросил Клауса сделать ее красивой. Ради меня. Но я не знаю, удалось ему это или нет.

— Она красива, Гуннар, — сказал Клаус.