Координатор - [62]

— Они уже появились, — спокойно заметил Клаус.

Темнота зашевелилась, и большая черная крыса вышла на свет. Она остановилась, принюхиваясь к воздуху, с озабоченным и в то же время жадным видом. Ее ноздри шевелились. Потом, махнув хвостом, она стремительно бросилась вперед и вонзила зубы в ближайший кусок сыра. Через мгновение к ней присоединились другие. Крысы бежали из темноты, как армия, штурмующая крепость. Уайлд подумал, уж не привез ли их Гуннар сюда специально из какого-нибудь берлинского подвала. Они были разных оттенков, всевозможных размеров и форм, но ими владело одно и то же чувство — алчность. Точно черно-коричневый прилив, они растекались по полу, пожирая куски сыра, и вскоре уже достигли женщины. Они стали карабкаться по ее ногам, стараясь добраться до большого куска сыра, который она держала в руках. Хельда беззвучно смеялась за стеклом.

Клаус повернул еще один тумблер рядом с дверью, и в коридор даже через двойное стекло донесся шум взрыва, который раздался по другую сторону стекла. Крысы, торопясь и натыкаясь друг на друга, бросились обратно в темноту; Уайлду даже показалось, что он слышит их пронзительный писк. Хельда медленно и неловко поднялась на ноги.

— Это был отпугивающий взрыв, записанный на пленку, — объяснил Гуннар. — Нам приходится использовать эту уловку, потому что, расправившись с последним куском сыра, они вполне могут приняться за саму Хельду. Бедняги все время живут впроголодь.

Он открыл дверь, и Хельда вернулась в коридор. Ее руки были покрыты гусиной кожей. Она стучала зубами.

— Я замерзла, — призналась она.

— Тогда тебе надо принять теплую ванну, — сказал Гуннар. — Но сначала мы покончим с Ингер. Ну что, Ингер?

Уайлд посмотрел на нее. Она стояла в стороне, взявшись обеими руками за горло. Ее бледное лицо окаменело.

— Хельда, ты не принесешь нам еще сыра? — попросил Гуннар. — Теперь, Ингер, ты должна последовать ее примеру. Правда, с некоторыми изменениями. Эрик и Ульф свяжут тебе руки и лодыжки, чтобы ты не смогла, размахивая руками, распугать наших маленьких друзей. По этой же причине нам придется вставить тебе в рот кляп. Потом мы подвесим большой кусок сыра к твоей шее и поместим тебя как раз на то место, где стояла Хельда. Да, и еще одно. Мы снимем с тебя всю одежду. Это позволит тебе лучше почувствовать прикосновение крыс. За холод приношу извинения. После последнего взрыва они не скоро осмелятся к тебе подойти, а там действительно очень холодно. Но все-таки это не совсем мороз. От здания исходит тепло, и температура возле двери не меньше одного градуса выше нуля. Поэтому крысы стараются держаться поближе к коридору.

Ингер отняла руки от горла:

— Ты действительно думаешь, что я доставлю тебе такое удовольствие, Гуннар? Нет никакой разницы между безумием и смертью. По крайней мере, для меня.

Гуннар улыбнулся:

— Разумеется, милая, я совсем не думал, что ты захочешь подвергнуть себя такому суровому испытанию. Только дураки выносят пытки. Значит, теперь ты скажешь, зачем привезла сюда Уайлда?

— Я думала, что это Майкл Ист, — с прежней убежденностью ответила она. — Я хотела продемонстрировать свои способности Кайзериту. Клянусь тебе, Гуннар. Если бы я знала, что это Уайлд, я никогда бы этого не сделала. Я клянусь тебе, Гуннар.

— Эрик, пожалуйста, продолжай держать свой револьвер нацеленным на мистера Уайлда. Ульф и ты, Клаус, помогите миссис Морган-Браун снять одежду.

Ингер попятилась к стене.

— Я клянусь! — крикнула она. — Я не знала, что это Уайлд.

— Мне кажется, она говорит правду, — спокойно заметил Кайзерит. — Было бы глупо убивать ее без всякой пользы.

— Я говорю правду, — сказала Ингер. — Бог мне свидетель.

— У тебя нет Бога, — сурово возразил Гуннар. — Держите ей руки.

Ульф и Клаус, каждый со своей стороны, схватили Ингер за руки и прижали ее к стене. Ингер тяжело дышала. Она посмотрела на Уайлда и тут же отвела взгляд. Потом она закрыла глаза, но рот у нее оставался открытым, как будто ей не хватало воздуха. Ее разметавшиеся волосы нависли надо лбом и закрыли один глаз. Теперь в ней трудно было узнать хладнокровную убийцу Стефана.

Гуннар подошел к ней. Ингер открыла глаза и взглянула на него. Гуннар ощупал ее лицо, скользнул по скулам и задержался на пульсирующей шее.

— Вот здесь мы подвесим сыр, — сказал он, — так, чтобы он свисал на грудь. Крысам придется взбираться по твоему телу, чтобы достать его. Сначала они съедят сыр, а потом примутся за твою плоть. Мне не обязательно тебя убивать физически, Ингер. Я могу остановить операцию в любой момент, для этого достаточно щелкнуть тумблером. Я продержу тебя там столько, сколько понадобится, чтобы потом ты стала стыдиться своего тела. Я уверен, это единственная вещь на свете, которую ты любишь. И знаешь что еще, Ингер? Я не думаю, что ты сойдешь с ума. Ты действительно больше не ребенок. Ты выдержишь. Очень долго. А потом ты уже не сможешь подойти к зеркалу.

Колени Ингер подогнулись. Но она осталась стоять, пригвожденная Ульфом и Клаусом, словно они ее распяли на стене.

— Скажи мне, зачем ты приехала в Стокгольм, Ингер.

Рука Гуннара все еще лежала на ее горле.