Координатор - [38]

Через пять минут оба трупа лежали на соседних кроватях.

Ингер стояла между ними, задумчиво склонив голову, словно бы решая запутанную головоломку.

— Майкл, пожалуйста, развяжи Стефана и забери у него свой галстук. Мне кажется, с него надо снять пальто. О, на нем кровь. Придется оставить как есть. Ты не мог бы принести из нашей комнаты пепельницу и бутылки из-под пива?

Уайлд собрал указанные предметы, и Ингер осторожно расставила их в комнате. Потом она вложила в руку Стефана автоматический пистолет и сомкнула его пальцы на рукоятке.

— Правда, они милашки? Поссорившиеся любовники. Знаешь, как все было? Кристофер сказал, что уйдет от него после этой последней ночи, и Стефан его застрелил, а потом себя. Видишь, как ухо обожгло порохом? Трагическая история, но такое иногда случается. Правда, Стефан довольно безобразен. Я никогда не смогла бы иметь дело с женщиной, если бы она была некрасивее меня. Я что-нибудь упустила?

— Две вещи. Любой судебный эксперт сможет определить, что один из них был недавно связан.

Она пожала плечами:

— Они просто резвились. А вторая?

— Непонятно, почему для своей встречи они решили использовать пустующий номер гостиницы и почему ни у одного из них нет документов.

— Несомненно, это загадочный случай, и он вызовет большой скандал. Кое-кому из работников гостиницы придется искать себе новую работу. Но к нам это не имеет никакого отношения. Кристофер не калека и совсем не похож на моего мужа. Кроме того, завтра утром я вместе со своими супругом уеду из гостиницы, как это делают все приличные постояльцы. Возможно, позднее полиция решит, что было бы неплохо задать нам несколько вопросов, но к тому времени мы уже будем в Англии. После того, как ты уничтожил Скандинавский отдел, мистер и миссис Морган-Браун во всяком случае не могут рассчитывать здесь ни на какую работу. Кстати, постарайся избавиться от крови на своем пальто. Это не так уж важно, потому что завтра ты будешь в одежде Кристофера, а твою я положу на дно нашего чемодана. Но может быть, ты снимешь его прямо сейчас? Мы же не хотим оставить пятна на чистых простынях. Ты сможешь перенести все эти матрацы и постельное белье?

Уайлд взвалил их на плечо. Ингер выключила свет и прислушалась к тому, как защелкнулся замочек двери.

— Это еще не все. И все же мы неплохо поработали.

Они вошли в номер 113.

— Мне надо будет тебя загримировать, но лучше сделать это утром перед завтраком. — Она провела по его подбородку тыльной стороной ладони. — Да. Щетина довольно жесткая, и, когда завтра днем у тебя начнут расти волосы, грим может пострадать. Если ты положишь на кровати эти матрацы, мы отдохнем пару часов.

Уайлд сделал, как она сказала.

— Расскажи мне, что будет завтра утром.

Ингер принялась застилать постели:

— Все очень просто. Ночью у тебя произойдет обострение артрита, и нам придется вернуться домой. Мне уже приходилось несколько раз использовать эту тактику.

— А если тела найдут раньше, чем мы уедем?

— Это исключено. Завтра воскресенье, и горничные начнут уборку позже, чем обычно. Кроме того, никаких новых постояльцев на нашем этаже больше не появится, по крайней мере утром. Я специально узнавала у портье. Думаю, у нас все шансы за то, что этот номер откроют не раньше понедельника.

Она провела рукой по лбу, сбросила шлепанцы и легла на кровать.

— Я совсем без сил. Ты можешь раздеться, если хочешь. — Она взглянула на него. — Только веди себя прилично. — Она закурила сигарету и выпустила дым в потолок. — Англичане в этом отношении ведут себя очень странно. На людях они сама чопорность и сдержанность, но стоит им оказаться с женщиной в постели, как они начинают вытворять всякие мерзости.

Уайлд лег рядом:

— Это потому, что они не видели тебя в работе.

Он протянул руку и выключил свет. Кончик ее сигареты рдел в темноте.

— Типично английское замечание. Ты профессиональный убийца, но считаешь, что если убиваю я, то в этом есть что-то неженственное. Просто смешно. В природе чаще всего убивают именно самки.

— Да, наверно, в этом есть какая-то логика.

Уайлд закрыл глаза. Ни одна постель в мире не казалась ему такой мягкой и уютной. В его теле ныл каждый мускул. Он почувствовал, что если не будет очень осторожен, то скоро заснет. При мысли, что он будет спать рядом с бодрствующей Ингер Морган-Браун, волосы у него встали дыбом.

— Может быть, расскажешь, как ты занялась этой профессией?

Ингер погасила сигарету, села и распустила волосы. Они блестели даже в темноте.

— Это длинная, к тому же не очень интересная история. Я родилась в семье, принадлежавшей к среднему классу. Мои родители не питали в отношении меня никаких иллюзий, но к четырем годам я уже прославилась своей необыкновенной памятью. Разумеется, в те годы я была не более чем… как вы это называете? Диковинкой. Я была отличным материалом для нацистской пропаганды. Однажды я сидела на коленях у Геринга, во время публичного приема, и он спросил меня, кто был фараоном в Египте в 1940 году до нашей эры. Я ему ответила, и все зааплодировали. — Она рассмеялась. — Конечно, все было подстроено. Меня предупредили, что он спросит о фараонах, и я выучила всю египетскую историю.