Координатор - [7]
— Если бы был сын, то я бы с ним откровенничал… — усмехнулся Андрей.
— У тебя же младший брат есть. Зачем тебе сын? — спросила Настя.
— Перестань, — Андрей отстранился от жены. — Это некрасиво.
— А что ты так за Аркашу переживаешь? — спросила Анастасия, когда они прошли в спальню. Она взяла из шкафа купе с зеркальными дверцами халат и полотенца. — Он взрослый мужчина, а ты носишься с ним, как с девочкой.
— Девочкой? Так теперь забота о младшем брате называется? — спросил Андрей. У зеркальных дверок шкафа купе был небольшой дефект. Когда их раскрывали, то отражение растягивалось. Лицо Анастасии сузилось посередине.
— Это ненормально, что он к тебе так привязан, — настаивала Анастасия.
— Помнишь, как ты рыдала, когда твоего брата привезли в цинке из Афгана?
— Но Аркаша-то ведь жив? У вас какой-то симбиоз получился. Ты дерево. А он гриб на тебе. Иногда Аркаша так смотрит на меня…
— Как смотрит? — спросил Андрей.
Вот они звоночки. Вот те слова, которые превращают душу в пылающий костёр ненависти и алчбы. Ох, женщины! Неужели, неужели бы я не заметил за столько лет косые взгляды младшего брата на свою жену? — думал Андрей и припомнил даже по случаю торжественную фразу, — О, женщины. Имя вам вероломство.
Будто услышав его мысли, Анастасия задумчиво произнесла.
— Может быть, мне показалось…
…После вечерних шестичасовых новостей, Андрей согнал с насиженного места возле телефона Катю и задумался с тёплой от долгих разговоров дочки телефонной трубкой в руке.
Что же это за чувство в груди? Что за желание, никого из близких не отпускать от себя даже на шаг? Словно бы ты не в городе и вокруг не цивилизация, а джунгли, где шаг в сторону от тропы, может означать смерть.
Андрей набрал номер матери.
— Привет, мам, — поздоровался Андрей, — Как твоё здоровье?
— Твоими молитвами, Андрюшенька, — хмуро ответила Елизавета Сергеевна.
— Значит, они действуют, — усмехнулся Андрей. — Аркаша обещал зайти. Я так понимаю, он не придёт?
— Если в его ауре не произойдут изменения, он вообще перестанет ходить!
— Мама! Прости Господи, но ты хоть понимаешь, что не существует никаких аур и биополей?
— Настолько же понимаю это, насколько то, что Бог, сотворивший такую Землю, не может быть вменяемым Богом, — огрызнулась Елизавета Сергеевна. — Этот Бог просто сумасшедший!
— Мам, это невежественно! — воскликнул Андрей. — Тебе нужно…
Андрей не договорил, что нужно сделать матери. Она бросила трубку.
Андрей закрылся в предбаннике и долго курил, размышляя. «Почитать отца и мать» нужно такими, какие они есть. Не пытаться их переделывать.
Кто ты человек? Господь что ли всемогущий, чтобы переделывать людей. Кто ты, чтобы наказывать за недостатки? Ты святой? Нет. Ты никто. Твой путь — смирение.
Откуда в сердце это предчувствие чего-то ужасного?
Только Бог может знать будущее. Человеку это не дано. Все его планы — глупые домыслы. Вот уж воистину прав анекдот: хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.
Андрей снял полосатый махровый халат и открыл парилку. Сухой горячий воздух проник в лёгкие. Андрей сел на обжёгший зад шершавый полок, и напялил на голову войлочный колпак с надписью «Хозяин бани».
— А ну добавь парку! — крикнул Андрей в замкнутом пространстве парилки и поразился своему голосу.
Казалось, он принадлежит не ему.
5
Они лежали на кровати в спальне.
Андрей поцеловал Анастасию. Она повернулась на другой бок и смотрела в окно. Часы на стене показывали половину двенадцатого. Андрей подошёл к кровати и поправил под простынёй с изображением красных маков специальный жёсткий матрас. Анастасия купила его в «магазине на диване». Долгое время матрас валялся в кладовке никому не нужный. Когда эскулапы осчастливили Андрея диагнозом «шейный остеохондроз третьей стадии», матрас волшебным образом пригодился, потому что как нельзя лучше подходил под определение «твёрдой ровной поверхности».
Анастасия смотрела, не мигая, в окно. Там злой осенний ветер издевался над кустом вишни. Ветки царапали стекло с неприятным звуком, который используют в фильмах ужасов.
— Как руки мертвецов, — произнесла она.
— Чушь какая, — усмехнулся Андрей, вытащил из-под кровати ипликатор Кузнецова и положил его под шею. За год лечения этой штукой ощущения притупились, и теперь ему приходилось выгибаться на «колючках», усиливая давление, чтобы достигнуть нужного эффекта.
В тишине засыпающего дома прозвучал тревожный звонок в дверь.
Андрей ждал этого звонка, предчувствовал его. Он знал, кто стоит сейчас за калиткой, приплясывая, потому что под вечер температура за бортом их уютного тёплого дома приблизилась к отметке в минус пять градусов. Зимой — это будет почти что оттепель, сейчас же — во время затяжной осени, когда вокруг ещё толком нет снега, минус пять — серьёзное испытание для подвыпившего младшего братца.
В дверь позвонили ещё раз.
— Это Аркаша, — произнесла Анастасия. — Братец Лис пожаловал!
— Перестань, Настя, — сказал Андрей, одеваясь. Перепутал тапки левый с правым и, чуть прихрамывая, направился к дверям. — Мой брат может приходить в наш дом, когда захочет.
Андрей вышел из дому и проехался по заледеневшей дорожке до ворот на подошве тапок. Промозглый ночной ветер залезал под старенький армейский бушлат. Андрей запахнул его покрепче, зябко передёрнувшись, и быстро оглядел двор. Ель и черноплодная рябина возле забора, покрылись льдом, как глазурью. Андрей остановился возле калитки, слыша дыхание с противоположной стороны.
Я написал этот рассказ для себя. Во-первых, в детстве мне очень нравилась сказка «Колобок». Только мне всегда казалось, что русский народ что-то недоговаривает в этом произведении устного фольклора. Помню, как в школе рисовал жёлтой пахучей гуашью Колобка, катившегося рядом с избушкой старика и старухи. Это было ИЗО и мне поставили пятёрку. Мама повесила мою картину в рамку и я лет до десяти любовался на неё, пока при переезде она не потерялась. Сказка ложь, да в ней намёк. Я всегда в это верил. И когда писал рассказ, хоть и лгал напрополую (как это делает любой писатель.
«В среду всегда была осень. Даже если во вторник была зима или весна, а в четверг — лето или весна. Осень. С моросью, вечной, как телевизионные помехи. С листопадом, когда падали с ветвей не листья и календарные листочки, а медные листы — сагаты, караталы, кимвалы, прочие тарелки, и звук их длился пусть едва слышно, но весь день, существуя как часть пения».
Любое предназначение требует реализации. Если не выполнять программу, заложенную в человека при рождении, то высока вероятность потерять возможность дышать. Иногда это происходит без предупреждения, иногда, человеку напоминают о его миссии.
Полиция задерживает Аню на антикоррупционном митинге, и суд отправляет ее под арест на 10 суток. Так Аня впервые оказывается в спецприемнике, где, по ее мнению, сидят одни хулиганы и пьяницы. В камере, однако, она встречает женщин, попавших сюда за самые ничтожные провинности. Тюремные дни тянутся долго, и узницы, мечтая о скором освобождении, общаются, играют, открывают друг другу свои тайны. Спецприемник – особый мир, устроенный по жестким правилам, но в этом душном, замкнутом мире вокруг Ани, вспоминающей в камере свою жизнь, вдруг начинают происходить необъяснимые вещи.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Сказание о жизни кочевых обитателей тундры от Индигирки до Колымы во времена освоения Сибири русскими первопроходцами. «Если чужие придут, как уберечься? Без чужих хорошо. Пусть комаров много — устраиваем дымокур из сырых кочек. А новый народ придет — с ним как управиться? Олешков сведут, сестер угонят, убьют братьев, стариков бросят в сендухе: старые кому нужны? Мир совсем небольшой. С одной стороны за лесами обрыв в нижний мир, с другой — гора в мир верхний».
Частного детектива Джо нанимает таинственная незнакомка для розыска исчезнувшего писателя Майкла Лонгшотта, автора культовой серии триллеров «Мститель», повествующих о приключениях супергероя по имени Усама бен Ладен. Джо предстоят поиски в Лаосе, Франции, Америке, Афганистане, Марокко и Англии – странах мира, столь похожего и столь отличающегося от нашего. Мира, в котором Вторая мировая война закончилась иначе, нет глобального терроризма, а реальность призрачна. Леви Тидхар был в Дар-эс-Саламе во время взрыва в американском посольстве в 1998 году и останавливался в одном отеле с боевиками «Аль-Каиды» в Найроби.