Конюхофф - [5]

- Хочу рассказать тебе одну старинную притчу.

- Зачем?

- Просто так всё складывается, что в нижеследующем тексте самое место для старинной притчи.

Тео фон Конюхофф на всякий случай застегнулся на все пуговицы, вышел на нос судна и уселся на борт, глядя в непредсказуемую тьму.

- Однажды Честь и Достоинство что-то не поделили и объявили друг другу войну.

- Прости. Чьи честь и достоинство? - перебил Тео..

- Ничьи. Вообще. С заглавной буквы Честь и Достоинство. В ходе войны время мелких стычек и грязных пакостей быстро подошло к концу. Враждующие сторо-

ны этого не любили. Настало время генерального сражения. Сблизились, смело глядя друг другу в глаза. Честь дала залп из всех орудий по правому борту. Достоинство немедленно ответило залпом из всех орудий по своему левому борту. Уже через полчаса столь бескомпромиссного боя оба судна лишились доброй части мачт и получили серьёзные пробоины. Палубы окрасились кровью. Раненые жалобно стонали, прощаясь с жизнью. Но до поры до времени живые не отходили от орудий и продолжали посылать неприятелю смерть порцию за порцией.

- Ну у тебя и притчи, - поморщился капитан вслух. А Глория Лабор продолжила:

- И вот настало время, когда Честь и Достоинство развалились на составные части. Тяжёлые пушки ушли ко дну. А в зелёных, растворяющих в себе всю злобу и жестокость волнах плавали только деревянные останки судов и последние оставшиеся в живых люди. И тогда всплыла из морских пучин огромная Справедливость. Раскинула все свои хищные щупальца, разинула все свои зубастые рты, дохнула своим ментоловым дыханием и пожрала всё, что осталось от сражения.

Воцарившуюся тишину нарушал только мирный плеск воды о деревянный корпус и низкий, почти неразличимый хрип в лёгких океана. Тишина затягивалась, и капитану даже закралась в подсознание мысль о выздоровлении. Но, точно почувствовав момент, яхта призналась:

- Тео, ты меня ещё слушаешь?

- Слушаю.

- Тео, мне кажется, что я начала сходить с ума.

- В чём это выражается?

- Со мною начала разговаривать мачта. А потом парус, якорь, шпангоуты и даже флажок Веймарской республики. Это плохо?

- Не знаю, Глория. По-моему, не очень.

- Ну и чудесно. Ложись спать, капитан. Ты в этом нуждаешься. Я держу правильный курс и разбужу тебя, если что.

Семнадцать крошечных обитаемых геометрических точек передвигались по Индийскому океану в восточном направлении, иногда становясь объектами спортивных интересов газет, радиостанций, кинохроники. Суровые бородачи шестнадцати точек связывались через свои исправные рации с берегами и кораблями, рассказывали о ветрах, волнах, курсе бодрыми голосами, просили передать привет женам и детям. А закончив сеанс, матерились от отчаяния или предавались молитве.

А на семнадцатой точке, лишённой связи, было весело. Припасённую бутылку рома Тео откупорил на дне рождения Бари, о чём по-немецки точно свидетельствовала металлическая заводская пластинка на задней крышке двадцатидвухлетнего старичка. Каспер за неимением бычьих хвостов приготовила ароматный рыбный супчик. Ортега-и-Гассет сыграли марш. Глория Лабор так ловко лавировала между волнами, что никто не чувствовал ни малейшей качки. А Тео фон Конюхофф, потупив взор в бутылку, произнес остроумный тост:

- За страх одиночества!

Послышались аплодисменты, производимые неизвестно чьими невидимыми ладонями.

После целой выпитой бутылки над вечерним океаном разносился нестройный хор пьяных голосов. Потом яхта ослабила свой контроль за качкой и кто-то весело блевал в солёную воду, перегнувшись через борт. Тео громко храпел в своей крошечной каютке, ему во сне хотелось пить, потому что ему снились говорящие струи фонтана на Увезеелерплатц.

Утром, едва мореплаватель продрал глаза, у плавучей скорлупки появился спутник, значительно превосходящий её в размерах. Синий кит шёл параллельным курсом, небрежно кормился, выбрасывая фонтанчики воды и ласково шлёпая огромной лопастью хвоста.

- Привет, красавчик! - окликнул кит капитана. Голос морского гиганта оказался неожиданно высо-

ким, словно принадлежал рослому жирному кастрату. По-немецки животное говорило так, словно родилось в Баварии, земле, далеко отстоящей от моря. -› Привет, - вяло отозвался Тео.

- Хочешь, я расскажу тебе старинную притчу?

- Настало время для притчи?

- Для неё время существует всегда, - обрадовал капитана синий кит и без дальнейших проволочек начал: --И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину: «Встань, иди в Вальпараисо, порт Чилийский…»

- Куда?- уточнил мореход, знаток разнообразных портов.

- В Вальпараисо, - сказал кит с некоторым сомнением. - У нас так рассказывают. Ну, вот. А Иона пошёл в Кальяо, чтобы сесть там на американское судно, уплыть в Калифорнию и избежать ответственности. Но в пути случилась страшная буря. Капитан спросил пассажиров: «Нет ли среди вас евреев?» А Иона честно ответил: «Я еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу»…

- Синий кит, я уже слышал эту притчу, - перебил Тео разговорчивое животное. - Извини, мне надо идти в направлении австралийского порта Перт. Я участвую в гонке с призовым фондом размером в целую кучу денег.