Контуры и силуэты - [4]
Нет, этой ночью так и лег спать с ощущением этой неудовлетворенности и чуть ли не предчувствия. Может быть, и предчувствия. Так бывает. А может быть, в этот момент где-то что-то совершается, что-то, пока не касающееся тебя, но оно потом как-то проявится, придет к тебе, как приходят какие-то важные, имеющие влияние на твою судьбу знакомства. Ты берешь визитную карточку. Ты можешь взять ее с голубого пластикового стола — она лежит рядом с недопитой чашечкой кофе. Ты еще не знаешь этого человека, но ведь он есть. Он есть, он живет, и его жизнь какими-то путями ведет его к тебе. И он придет, как однажды приходит решение, которого, казалось, ты не ожидал. Так и это. Оно где-то происходит и пока не касается тебя, но уже беспокоит, ты чувствуешь, как оно своими волнами достигает тебя. Это и есть то причинное беспокойство? Видел и не придал значения, потому что не было значения. Что-то замелькало вот только теперь у телевизора, но это не касалось меня. Однако я почему-то стал свидетелем. Свидетелем чего? Свидетелем совпадений или закономерных повторений, свидетелем или даже соучастником, потому что к ним (этим совпадениям или повторениям) ты добавляешь событие того же порядка. Порядка? Да, здесь и появляется порядок. До тех пор чего-то не хватало, может быть, только одного действия, но ты добавил свое, и вот выстраивается цепь событий, и тебе известны начало и конец — весь сюжет, и в этом сюжете недостает только одного действия, вот этого, твоего, и это главное действие, ключевой момент, и ты знаешь: кроме тебя нет никого, кто бы это действие совершил. И ты берешь на себя эту роль для того, чтобы сюжет развился, чтобы спектакль состоялся. Это не твоя роль, ты бы охотно отдал ее кому-нибудь другому, но тебе нет замены, и ты берешь ее на себя. Нет, все это только в воображении: есть роли, которые ты никогда бы не взял на себя, и есть сюжеты, которым бы лучше не развиваться, есть снимки, которым лучше не проявляться до конца. Пусть остаются морщинки, но ты не будешь знать, что это они, потому что нет лица, на которое они могли бы лечь, и если ты не знаешь, о каком действии идет разговор, то пока оно еще не касается тебя.
Но вдруг на одном из снимков, не тех, которые нужны тебе для работы, просто на улице, где-нибудь на стенде у станции метро, да, на одном из них ты узнаешь своего старинного знакомого, настолько старинного, что он может быть и не знакомым, если тебе этого не хочется, тем более что это и действительно, может быть, не он, потому что у того, которого ты знал, не было такой благородной седой шевелюры, а была короткая, модная в те времена, стрижка “ежиком”, и теперь ты мог бы не узнать его при встрече, ведь это, может быть, и в самом деле не он. Это зависит от того, чего тебе хочется. Хочешь узнать — узнаешь, не хочешь — нет. Он тоже может поступить и так, и так. Помнишь, как на В...ом проспекте Раскольников со Свидригайловым играли в свой странный теннис через трактирное окно? Но они — помни это — все-таки узнали друг друга — никуда не денешься.
Как легко что-то спрятать среди всеобщего беспорядка. Как трудно что-нибудь найти среди всеобщего беспорядка. Особенно если не знаешь, где искать. Еще труднее, если не знаешь, что искать. Но если находишь случайно? Находишь то, чего не искал, и сначала ищешь применения найденному. Потом оказывается, что для применения нужна как минимум пара. Потом начинаешь понимать, что и этого мало. От найденного на свалке колеса появляется идея собрать велосипед. Появляется идея, которую ты вовсе не собираешься воплощать. Просто мелькнуло в голове. Есть любители собирать на свалке предметы и вещи. Какие-нибудь материалы. Вот комментатор говорил о техническом серебре. Можно наоборот, по ходу дела решить, что искать, исходя из того, что тебе чаще попадается. Просто собирать предметы, связанные каким-то общим признаком. Выстраивается какая-то система. Так начинается классификация. Но попробуйте среди беспорядка отыскать, определить класс предметов (явлений), о которых вы можете предположить, что они повлияют на вашу судьбу. Чью-то судьбу. Ну хорошо, не повлияют — только покажут. Просто какие-то карты. Не все карты, а несколько, но такие, из которых можно составить определенную комбинацию. До первого опыта это вряд ли удастся. Вы просто можете (я мог бы) предположить чью-то особую ненависть к певице, хотя, на мой взгляд (но это мой взгляд), особой ненависти или особой любви она не заслуживает. Но допустим, я почему-то, может быть, оттого, что эта женщина (просто женщина, а не певица) нравится мне, люблю и сам этот образ. Может ли любовь к образу перейти в ненависть по принципу “И ненавижу ее, и люблю, это чувство — двойное”? Абсурд. К женщине, к человеку вообще — да. Но к образу?.. Ненависть к образу может возникнуть только сразу. Вдруг. Может ли ненависть к образу привести к действиям? Меня — нет, за других не отвечаю. Ревность? Но это бывает у поклонников рок-звезд: у них часто по этому поводу доходит до драки. Но эта лирическая эстрадная певица, стареющая к тому же...
Однако в тот вечер я не заметил не только способа, но и самого факта, точнее, совпадения двух фактов, проскользнувших мимо меня. Просто подышал осенним воздухом, полюбовался осенним небом, а вечером выпил две бутылки пива — и все. Но я все равно не мог освободиться от беспокойства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Последняя книга из трех под общим названием «Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период)». Произведения, составляющие сборник, были написаны и напечатаны в сам- и тамиздате еще до перестройки, упреждая поток разоблачительной публицистики конца 1980-х. Их герои воспринимают проблемы бытия не сквозь призму идеологических предписаний, а в достоверности личного эмоционального опыта.Автор концепции издания — Б. И. Иванов.
ББК 84. Р7 Д 91 Дышленко Б. «На цыпочках». Повести и рассказы. — СПб.: АОЗТ «Журнал „Звезда”», 1997. 320 с. ISBN 5-7439-0030-2 Автор благодарен за содействие в издании этой книги писателям Кристофу Келлеру и Юрию Гальперину, а также частному фонду Alfred Richterich Stiftung, Базель, Швейцария © Борис Дышленко, 1997.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Хеленка Соучкова живет в провинциальном чешском городке в гнетущей атмосфере середины 1970-х. Пражская весна позади, надежды на свободу рухнули. Но Хеленке всего восемь, и в ее мире много других проблем, больших и маленьких, кажущихся смешными и по-настоящему горьких. Смерть ровесницы, страшные сны, школьные обеды, злая учительница, любовь, предательство, фамилия, из-за которой дразнят. А еще запутанные и непонятные отношения взрослых, любимые занятия лепкой и немецким, мечты о Праге. Дитя своего времени, Хеленка принимает все как должное, и благодаря ее рассказу, наивному и абсолютно честному, мы видим эту эпоху без прикрас.
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.
ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.