Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику - [36]
Судя по всему, Кремль и сам был до конца не уверен в прочности своей юридической позиции в отношении права на увольнение действующих губернаторов. Поэтому ни до решения Конституционного суда, ни тем более после Кремль не попытался им воспользоваться. Но это не означает, что Путин отказался от этой идеи. Как и положено человеку, любимым спортом которого является дзюдо, он выжидал удобного момента для того, чтобы добиться «чистой победы», после чего у противника не должно остаться никаких шансов на победу.
Таким моментом неожиданно для многих стал сентябрь 2004 г. 1 сентября, в день начала учебного года, чеченские террористы захватили школу в североосетинском городе Беслане, где три дня удерживали более 1100 заложников, в основном детей. В результате штурма здания школы через три дня погибло 333 человека, заложники и спасатели.
Несомненно, этот террористический акт, так же как и большое количество жертв при освобождении захваченного здания школы, стали следствием провалов в работе силовых структур. В своем телеобращении 4 сентября Путин, во многом справедливо, говорит: «Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы»[145]. Однако в силу корпоративной солидарности (операцией по освобождению заложников занималась ФСБ) президент отказался возложить на силовиков какую-либо ответственность за трагедию и гибель людей, заявив даже, что силовая акция по освобождению заложников не рассматривалась[146]. Путин пообещал отреагировать на случившееся и подготовить «комплекс мер, направленных на укрепление единства страны», подчеркнув, что «все эти меры будут проводиться в полном соответствии с Конституцией страны».
Через неделю, 13 сентября, Путин приехал на расширенное заседание правительства, куда были приглашены все российские губернаторы. Формально в повестке дня значились вопросы борьбы с терроризмом, однако никакого обсуждения случившегося, анализа причин трагедии или ошибок в действиях правоохранительных органов не было. Вместо этого президент представил свой план политического переустройства страны, вернее, рассказал о том, как он намерен развивать идею «вертикали власти». Путин снова взял 77-ю статью Конституции и заявил: «…Важнейшим фактором укрепления государства считаю единство системы исполнительной власти в стране… органы исполнительной власти в центре и в субъектах Федерации образуют единую систему власти и соответственно должны работать как целостный соподчиненный единый организм». Несмотря на то, что для решения этой задачи четыре года назад Кремль уже изменил российское законодательство, Путин продолжил: «Нужно признать, что такой системы власти в стране до сих пор не создано» – и в итоге озвучил свое предложение: «…Высшие должностные лица субъектов Российской Федерации должны избираться законодательными собраниями территорий по представлению главы государства»[147],[148]. Александр Волошин, в то время глава президентской администрации, утверждал, что это предложение ни разу не обсуждалось после реформы законодательства в 2000 г. и оказалось неожиданным даже для него – в тексте обращения, который он передал Путину, ничего подобного не содержалось. Через несколько лет Владимир Путин признал, что предложенная тогда «действующая система приведения к власти губернаторов лично мной и была предложена. Это не кто-то там мне предложил из администрации или какие-то специалисты, я сам лично ее придумал»[149].
Этот момент, осень 2004 г., стал одним из переломных в истории преобразований Путина, которые в конечном итоге привели к формированию авторитарного режима в России. Казалось, в это время – меньше чем через год после думских выборов, по итогам которых «Единая Россия» получила 223 места в нижней палате парламента (из 450), и всего через полгода после президентских выборов, на которых у Владимира Путина не оказалось ни одного серьезного соперника, – ничто не угрожало стабильности политической власти внутри России, а в руках Кремля находилось достаточно рычагов, позволявших управлять страной.
Но в это время российского президента обуяли страхи, связанные с внешними угрозами. Он признался в этом в ходе своего телеобращения после бесланской трагедии, заявив: «Мы не проявили понимания сложности и опасности процессов, происходящих в своей собственной стране и в мире… Во всяком случае не смогли на них адекватно среагировать. Проявили слабость. А слабых – бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок “пожирнее”, другие им помогают. Помогают, полагая, что Россия – как одна из крупнейших ядерных держав мира – еще представляет для кого-то угрозу. Поэтому эту угрозу надо устранить… Это – нападение на нашу страну»[150].
Главный стратег Кремля по вопросам внутренней политики Владислав Сурков, объясняя предложения Путина, более откровенно высказался по этому вопросу: «…В Америке, Европе и на Востоке среди людей, принимающих решение… [есть группа] деятелей, рассматривающих нашу страну как потенциального противника… Их цель – разрушение России и заполнение ее огромного пространства многочисленными недееспособными квазигосударственными образованиями». ‹…› Единство власти – необходимое условие единства нации. Конечно, выборы руководителей субъектов Федерации законодательными собраниями по представлению президента не обеспечат сами по себе скорой победы над врагом. Но позволят значительно увеличить запас прочности нашей политической системы, адаптировать государственный механизм к экстремальным условиям необъявленной войны»
