Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику - [27]
Переход к активному применению репрессий наложился на бурные события первой половины 2014 г. В конце февраля на Украине под напором уличных протестов президент Янукович бежал из страны и был отстранен от власти. Для Путина не было сомнений в том, что протесты в украинской столице были инспирированы странами Запада, которые в очередной раз предприняли попытку дестабилизировать ситуацию вокруг его страны в надежде на то, что протесты перекинутся на Россию. В Кремле заговорили о начале новой волны давления на Россию, о геополитическом противостоянии с Америкой, о применении Западом методов «гибридной войны», среди которых выделялись экономические санкции и информационная агрессия.
«Некоторые западные политики уже стращают нас не только санкциями, но и перспективой обострения внутренних проблем. Хотелось бы знать, что они имеют в виду: действия некоей пятой колонны – разного рода “национал-предателей” – или рассчитывают, что смогут ухудшить социально-экономическое положение России и тем самым спровоцировать недовольство людей? Рассматриваем подобные заявления как безответственные и явно агрессивные…» – заявил Владимир Путин в Кремле, объявляя о присоединении Крыма к России[85]. Тезис об использовании Америкой информационного оружия был взят на вооружение и постоянно повторялся российским президентом. «Мы видим, что отдельные страны пытаются использовать свое доминирующее положение в глобальном информационном пространстве для достижения не только экономических, но и военно-политических целей. Активно применяют информационные системы в качестве инструмента так называемой мягкой силы для достижения своих интересов»[86], – заявил он на обсуждении в Кремле Стратегии информационной безопасности в октябре 2014 г. В этом документе было прямо сказано, что одну из основных угроз для России представляло «использование информационных и коммуникационных технологий… в качестве информационного оружия в военно-политических целях… направленных на дискредитацию суверенитета [и]… для вмешательства во внутренние дела суверенных государств, нарушения общественного порядка…»[87]
Вскоре после того, как Путин объявил о наличии в России «пятой колонны» и «национал-предателей», имена российских политиков и названия СМИ, которые отражали нежелательные для Кремля взгляды, стали регулярно звучать в стенах российского парламента[88], на экранах государственных каналов телевидения, на улицах Москвы и других российских городов стали появляться плакаты, призывающие к расправе с ними. После начала инициированной Кремлем истерии запустить репрессивную машину было несложно – многие нормы российского законодательства прописаны настолько размыто, что позволяют привлекать к уголовной ответственности не только за размещение своих записей, но и за перепост чужих записей или фотографий и кадров из фильмов[89]. Как правило, уголовное наказание применялось в отношении тех, кто критически отзывался о российской политике и о Владимире Путине лично; особенно жестоко власть относилась к тем, кто не поддерживал аннексию Крыма и выступал в поддержку действий украинских властей в ходе военного конфликта на востоке Украины. Однако порой репрессивная машина наказывала и тех, кто поддерживал действия российских властей[90].
На графике 3.4 хорошо видно, что уровень репрессий после 2014 г. поднялся до беспрецедентно высокого для постсоветской России уровня. Хотя внешне количество подвергшихся политическим репрессиям кажется весьма незначительным (около 100 человек в год), их число сопоставимо с тем, что было зафиксировано в позднесоветский период (после 1970 г.)[91]. В середине октября 2018 г. в России 50 человек отбывал наказание по приговору суда по политическим обвинениям и 271 находилcя в СИЗО, 12 – под домашним арестом, 26 – под подпиской о невыезде[92].
Преследуя политических противников и борясь со свободой слова, Кремль не забывал, что медиа – это не только инструмент воздействия на общественное мнение, но и привлекательный бизнес. Поэтому порою власти, добиваясь ликвидации независимых СМИ, оказывали неприкрытое давление на владельцев медиаресурсов. Так, в марте 2014 г. Кремль потребовал от Александра Мамута, владельца Lenta.ru, одного из наиболее популярных в то время российских информационных порталов, уволить главного редактора и ведущих журналистов за то, что они резко критиковали аннексию Крыма.
В конце 2013 г. ФСБ затребовала у самой популярной в России социальной сети «ВКонтакте» личные данные авторов и администраторов двух десятков групп украинских пользователей. Генеральный директор и основатель «ВКонтакте» Павел Дуров отказался выполнить это требование, заявив, что юрисдикция России не распространяется на украинских граждан. Публично рассказав о давлении ФСБ на него лично, Дуров принял решение продать принадлежавшие ему акции компании: «Но я ни о чем не жалею – защита личных данных людей стоит этого и намного большего»[93].
Вскоре после этого Дуров получил требование прокуратуры заблокировать в своей социальной сети сотни сообществ пользователей, включая сообщество Алексея Навального. Предприниматель категорически отказался выполнять такое требование: «…Ни я, ни моя команда не собираемся осуществлять политическую цензуру… Свобода распространения информации – неотъемлемое право постиндустриального общества. Это право, без которого существование “ВКонтакте” не имеет смысла»
