Контрразведчик - [44]

— Все под контролем, — громовым, не уступающим по силе звука разрыву снаряда, голосом крикнул толпе генерал, — прибыла группа специалистов по взрывам. Сейчас мы изучим повреждения и будем устанавливать, кто стрелял. Не мешайте работать и разойдитесь по домам. Пострадавшим будут выплачены компенсации.

То ли голос, то ли обещание компенсаций подействовали на людей, но они разошлись.

— Все живы, никто не погиб? — тихо спросил Рохлеев.

— Личный состав налицо, товарищ генерал, — стал докладывать Жердь, — раненых и убитых нет. За исключением пяти человек, получивших контузию.

— Ну, контузия — еще полбеды, — вздохнул генерал. — Как говорят, голова — не жопа, замотал и воюй. А у родной милиции нет потерь?

— Нет, — ответил Саид.

— Начальник милиции, начальник комендатуры, старшие офицеры и начальники служб, прошу в автобус. Через пять минут.

В ожидании, когда все, названные им, зайдут в автобус, генерал стал обходить руины. В это время Михайленко вдруг увидел в числе прибывших с генералом своего однокурсника.

— Василий? Длиннов? Ты?!

Офицер обернулся.

— Михалыч? Какими судьбами? — спросил он, хотя было заметно, что радости от встречи тот не испытывает.

— Был в комендатуре. А чего ты как шальной-то?

— Да… — отмахнулся офицер и, перейдя на шепот, сказал: — Это я вас чуть не угробил.

— Как? Каким образом?

— Я батареей командовал.

— Так ты ж не артиллерист? Мотострелком вроде выпускался?!

— Приказали — и стал артиллеристом. У нас же, сам знаешь, прикажут стать индийским раджой завтра и знать сразу хинди — и никуда не денешься, за сутки и язык выучишь, и раджой станешь. Нас Рохлеев заставил шевроны сорвать и называться специалистами по взрывам… Чтоб местные не линчевали…

— Ладно, после поговорим, — хлопнул по плечу однокурсника Максим и поспешил вслед за всеми.

Генерал вошел в автобус последним и со вздохом сел на кресло пассажира.

— Ситуация такая, ребята, — начал он. — Офицер, руководящий артиллерийской батареей, забыл дать команду, чтоб старшие орудий подняли стволы. Все расчеты он сделал верно, а стволы не поднял. В итоге вместо намеченной цели батарея била прямой наводкой по вам. Вот такая ситуация.

Рохлеев внимательно осмотрел собравшихся и вдруг обратился к Михайленко:

— А вы, извиняюсь, старший офицер?

— Он старший оперуполномоченный контрразведки по району, — ответил за не успевшего раскрыть рот Максима подполковник Жердь.

— Угу, — закряхтел генерал. — Так вот, есть два выхода. Либо мы сажаем офицера. Старшего лейтенанта. Пару месяцев, как из училища. Даем огласку делу. Либо… Врем. В рапортах о случившемся указываем причину «нападение бандгруппы». Что решаете?

— Вина артиллериста большая. Но я не хочу ему портить судьбу. Пусть служит. Но лучше не в артиллерии, — сказал старший чеченских милиционеров.

— Другого и не ожидал, — проговорил Рохлеев, кивнув на орден. — Спасибо. Что скажут остальные?

— Было нападение. А так как здание ветхое, одного выстрела из РПГ хватило, чтоб обвалить несущую стену левого крыла, — сказал Максим.

— Ну, раз чекист говорит, то я думаю… — начал было Рохлеев.

— У меня матсредства сгорели, — начал Жердь, — за которые по факту с меня спросят. А это знаете — уголовная статья.

— Что именно? — посуровел генерал.

— Продовольственные пайки — четыре тысячи шестьсот семьдесят восемь комплектов, летняя форма — сто двадцать девять комплектов, платки носовые — десять тысяч восемьсот семьдесят четыре комплекта, носки — сто пятьдесят семь пар… — начал перечислять подполковник.

— А почему их списать на нападение нельзя? — спросил генерал.

— А это все не из армейских складов. Это помощь фонда «Боевое братство», которую я должен перераспределить между частями в Гудермесе и местным населением. И я за них расписался в получении. А как они приедут и спросят, где все? В суд на меня подадут, узнав, что я ничего никому не передал?

— «Боевое братство»? Генерала Громова? Так я с ним хорошо знаком и могу спокойно объяснить ситуацию. Не сажать же офицера из-за носков?

Все смотрели на подполковника. Он же молчал, сделав каменное лицо.

— Товарищ подполковник, — покраснев, сказал Рохлеев, — я вам слово русского офицера даю, что решу этот вопрос.

На лице подполковника заходили желваки, но он продолжал молчать.

— Ну и сволочь вы, товарищ подполковник, — не выдержал вдруг начальник медслужбы комендатуры. — Ведь все знают, что вы часть всего этого туркам продали в Ханкалу.

Жердь метнул разъяренный взгляд в сторону медика.

— Я за работу! Они нам ремонт же делали!

— Стоп. Каким туркам? — не понял генерал.

— Ну, тем, кто сейчас семейные общаги строит для дивизии, — ответил начмед.

— Для красноармейцев? — имея в виду дивизию Минобороны, спросил генерал.

— Так точно. Они тут ему туалет сделали. А он половину гуманитарки им отдал. А телевизоры, которые нам подарили, куда-то и вовсе дел.

— Товарищ контрразведчик, — улыбнулся генерал, подмигнув Михайленко, — это по вашу душу, налицо сговор турецких спецслужб и старшего офицера комендатуры.

— На самом деле, товарищ генерал, это действительно очень серьезно.

— Я… Да какие спецслужбы? — побледнел подполковник.

— А теперь слушай, бля… С Громовым я решу вопрос. При любой ситуации. Вякнешь про случившееся — сядешь. И… как ваша фамилия? — обратился Рохлеев уже к Максиму.