Контрабандой из чужого мира - [32]

Гримс взял трубку телефона.

— Командир Бронсон! Вы можете синхронизироваться с ним?

— Я пытаюсь, сэр…

Гримс представил себе, как тот сидит за своей приборной доской, уставившись в экран компьютера управления, и медленно вращает ручку синхронизации. Внезапно высокий тон раскрученных гироскопов задрожал, и одновременно все предметы в рубке как бы потускнели и потеряли четкость очертаний, чтобы затем засиять с новой силой.

— Вот эти вонючие ублюдки! — указал на иллюминатор Уильямс.

Это были действительно они, совсем рядом. На абсолютном черном фоне их корабль выглядел как призрак. Он мелко дрожал и казался совершенно нереальным.

— Огонь из всех орудий! — приказал Гримс.

— Но, сэр! — запротестовал один из офицеров. — Изменение массы корабля при включенной навигационной системе…

— Огонь из всех орудий! — повторил Гримс.

— Есть, сэр! — с готовностью откликнулся Картер.

Но, казалось, что они стреляют по тени. Ракетные снаряды один за другим уходили в сторону висевшего рядом корабля, лазерные пушки рассекали его вдоль и поперек — и ничего не происходило.

Загудел телефон.

— Чем вы там, черт возьми, занимаетесь? — проорал из трубки голос Бронсона. — Как я могу выдерживать синхронизацию?

— Извините, командир, — ответил Гримс. — Но попытайтесь поймать ее. Попытайтесь добиться полной синхронизации и удержать ее. Это все, что я прошу.

— И что теперь, шеф? — спросил Уильямс.

— У нас есть еще бомба, — спокойно ответил Гримс.

— У нас есть еще бомба, — сказал он.

Он знал, как и все люди на их корабле, что ядерный заряд был их единственной надеждой на возвращение в свой мир.

Но "Запад" должен быть уничтожен, и гладь течения Времени должна всколыхнуться. Взрывное и световое оружие оказалось совершенно бесполезным. У них не было другого выхода.

Корабли были настолько близко, что их поля временного сжатия интерферировали. Скоро стало ясно, почему стрельба из обычного оружия не давала результатов. Каждый выброс массы вызывал существенное изменение степени прецессии "Корсара", и снаряд запаздывал во времени и пространстве. Было видно, как он проходил сквозь транспортное судно и исчезал за ним, там, где кончалось поле сжатия. Если бы на "Корсаре" была установлена одна из последних моделей синхронизаторов, можно было бы надеяться на успешную стрельбу. Но сейчас лишь ловкость Бронсона удерживала чужой корабль в зоне видимости.

Взорвать ядерный заряд — это не так же просто, как выпустить ракету. Медленно и осторожно черный цилиндр был вынут из своего хранилища и переведен на стартовую позицию. Сильная струя сжатого воздуха из компрессора оттолкнула его к цели. Медленно, очень медленно он пошел в сторону "Запада".

По приказу Гримса толстые свинцовые щиты задвинулись на окна. Спасут ли они? Бомба была близко, слишком близко. На экране радара, настроенного на минимальную близость, четкая яркая точка, обозначавшая бомбу, медленно приближалась к размытому дрожащему пятну "Запада". Картер смотрел на Гримса, ожидая приказа. Он был страшно бледен — но не один он был бледен в этот момент. Один лишь Серессор — чертов ящер! — наполнял пространство своим тонким, шипящим, раздражающим свистом.

Соня села возле командора.

— Ты должен — сказала она спокойно. — Мы должны это сделать.

— Нет, — ответил он. — Я должен это сделать.

— Сближаемся, — донесся из динамика голос Бронсона, синхронизирую… Поймал!

— Огонь, — приказал Гримс.

24

Прошло время.

Как много, Гримс не знал, да и не хотел знать.

Он приоткрыл глаза и увидел светловолосую женщину, которая будила его. Она была красива, а на груди у нее, в вырезе платья, был тонкий длинный рубец. Как ее звали? Он должен был это знать… Он ведь был женат на ней… Внезапно для нет стало очень важно именно сейчас вспомнить ее имя.

Сюзанна?..

Сара?..

Нет.

Соня?..

Да, Соня. Ее звали Соня.

— Джон, просыпайся! Все кончилось. Бомба выкинула нас в нашу Вселенную, и даже прямо в наше время! Мы на связи с контрольной башней Порт-Форлона, и адмирал хочет поговорить с тобой.

— Как будто нельзя подождать, — ответил Гримс, чувствуя, как его личность из осколков сознания собирается воедино.

Он протер глаза, увидел сидящего за приборами управления Уильямса, увидел блестевшего чешуей Серессора, а рядом с ним долговязого подростка, которым оказался Мэйхью.

На мгновение он позавидовал им. Они помолодели, рискнув ради этого жизнью. Они были счастливы.

И, сказал он сам себе, должно быть счастливо все человечество — пусть не в первый раз, но и не в последний.

"И даже когда удача перестанет мне улыбаться, я буду счастлив", подумал он.