Контрабандисты Тянь-Шаня - [33]
— Вот у меня письма: все жалел, не хотел курить, а теперь и покурил бы — и не жалко, да нельзя.
Оса гладил бархатный нос своего скакуна. Саламатин жевал что-то в темноте и божился, что если он не поест до утра, то подохнет с голоду. Шутки и смех не прекращались. Потом Джанмурчи что-то тихо сказал в темноте. Оса с удивлением услышал мелодичный звон струн. Все голоса стихли. Снова Джанмурчи что-то забормотал. Оса вгляделся. Он видел, что проводник кладет земные поклоны.
— Джанмурчи, — сказал Оса, — что ты делаешь?
Киргиз не отзывался. Кто-то гыгыкнул, потом снова стало тихо. Только струны рокотали все сильнее. Джанмурчи окончил молитву, подошел и тихо сказал:
— Сегодня аллах дал нам плохую дорогу. Скоро мы пойдем в бой.
— А как ты думаешь, — спросил Оса, — я буду радеть тут, пока всех пограничников перестреляют?
Джанмурчи молчал. Оса спросил:
— Это кто играет — Алы?
— Да, командир, — отвечал проводник. — Это старая песня Давно арыки ходили в бой. Это их песня. Ее пели на войне.
Он почему-то вздохнул и умолк. Звуки струн делались все настойчивее и звонче. Потом вдруг полилась свободная песня. Это пел Алы. Отрывистые аккорды жильных струн забили как глухие удары боевых бубнов. Песня зазвучала призывом. Гром копыт проходящей конницы слышался в ней. Звонкий металлический голос пел и звал на запад, туда, где синее небо висело над снежным перевалом. Песня лилась, ока как будто развертывала и делалась все полнее.
Голос умолк. Струны зарокотали грозный и буйный танец победы. С этой песней когда-то всадники неслись вихрем на неприятельский строй. На секунду струны замолкли и снова настойчиво и монотонно забили, как будто звали к конному бою. Потом раздалось несколько быстрых аккордов и музыка оборвалась. Слушатели были возбуждены. Оса заговорил. Он старался приказывать тихо и деловито, не желая поддаваться впечатлению музыки, но сам не мог овладеть своим голосом.
— По коням! — приказал он.
Пять человек подошли к лошадям, кроме него. Вдруг Оса услышал брань. Алы ругал Джанмурчи, и слышно было, как несколько раз подряд ударил его плетью.
— Что такое? — спросил Оса, останавливая коня. — Что он тебе сказал.
— Так, он говорит разные неинтересные слова, — отвечал по-русски проводник.
Потом, помолчав, продолжал на своем языке:
— Я хотел ехать вперед, чтобы арык был жив, но он меня крепко побил камчой.
Джанмурчи не договорил и опасливо осадил коня. Алы проехал вперед и стал рядом с Кондратием. Медленным шагом тронулись кони вниз по крутой тропе, беззвучно ступая обмотанными копытами. Сзади бесшумно шли пешие и несли пулемет. На середине спуска тропа стала шире, и стали слышны топот внизу и глухая отрывистая речь. Оса ударил шпорами коня и понесся сломя голову во весь опор вниз по камням.
— Галл-а-ла, — закричали наперебой внизу, и град выстрелов посыпался на тропу.
— Га-а! Рубай!
Пограничники оттеснили толпу и дали место пулеметчику. Огненным кнутом захлестал пулемет. Сразу стало просторно. Цепь рассыпалась. Рассеянные выстрелы винтовок засверкали в темноте, Через несколько минут пограничники дорвались до своих коней.
— Уходят, уходят, уйдут за перевал! — раздались крики, полные отчаяния.
Тридцать всадников в темноте гнались, не видя земли под ногами. Разрозненный залп двухсот винтовок громыхнул им навстречу.
— По верху пошло, рубай! — яростным воплем раздалось в ответ.
Настигнутые контрабандисты приняли бой. Глухие удары, выстрелы в упор, топот коней, дикие выкрики и вопли раненых несколько секунд наполняли темноту. Потом стало тихо. Раздались выкрики:
— Пощады!
Кого-то вязали, кто-то еще пытался сопротивляться, и иногда в темноте слышалось проклятие и потом удар или выстрел, за которым следовал звук падения тела или стон. Потом окончательно все стихло. Люди галдели, бранились, стонали. Но после грохота выстрелов казалось, что они говорят вполголоса, Разожгли костер. Выслали караул для охраны опия и подсчитали потери. Трое были ранены и двое убиты. При дымном свете костра, сложенного из остатков крыши, поблескивал пулемет. Ловила брошенных коней, ломали о камни винтовки задержанных, а у самого костра, где сидел Алы, как боевые бубны, били аккорды струн, и еще долго, пока не взошла луна, лилась свободная песня, и опять грозный, мерный топот конницы слышался в неукротимом напеве:
Книга третья. БРОДЯЧИЕ ЖЕНИХИ
Глава I. ХАН ЧЕРНЫХ УТЕСОВ
Впереди толпой ехали задержанные. За ними двигались пограничники. Позади всех ехал Саламатин. На длинной веревке была привязана вьючная лошадь. По бокам у нее мотались два длинных серых тюка. Они качали из стороны в сторону тощую лошаденку, Это были трупы погибших красноармейцев. Оса не хотел хоронить их в этой долине. Зеленые мухи, которые обычно не бывают на этой высоте, звенели роем. Иногда сзади дул легкий ветерок. Лошаденка храпела под своим страшным грузом и мотала головой. Легкий тошнотворный трупный запах пробивался из серых тюков.
