Отчаянием плеснули ее глаза, когда ветер подхватил его и понес над возмущенно кричащей толпой, над городом, все выше и выше, в белую вату облаков в холодном небе.
— Не хочу! — закричал он, утеряв под ногами почву, нащупывая и не находя вокруг опоры. — А-а-а!
…Очнулся от взгляда. Над ним стояла Стеклова, в глазах ее качался испуг.
— Вы так кричали, а я не знала, что делать.
Он сел, стер ладонями сон с лица.
— Могли и потрясти за плечо, теперь я не заряжен. Не бойтесь, дайте руку. Вот видите, все в порядке.
— Отчего же кричали?
Он нахмурился, вспомнив состояние восторженного удовлетворения своей работой на площади. Было пусто и тяжко… «Как много нужно было пробежать, чтобы наконец привиделся такой сон и кое-что стало ясно, — подумал он с горечью. — И почему именно в этой квартире?..»
— Идемте поужинаем, — предложила Стеклова.
Ели молча. Когда допили чай, она поинтересовалась:
— Ночевать где будете?
— Где-нибудь, — сказал равнодушно, будто уже переступил порог ее дома.
Что-то екнуло в ней, облегченно и тревожно.
— Можете остаться, я не выгоняю. Пойду к подруге…
Он поднял на нее глаза. Минуту-две они молча смотрели друг на друга. Наконец он сказал:
— Спасибо еще раз. Я буду вас помнить. А сейчас мне надо позвонить.
Встал, прошел к телефону.
Из кухни Стеклова слышала, как он набрал длинный ряд цифр, обычный для междугородных разговоров, как сказал кому-то: «Это я», долго молчал, затем со вздохом опустил трубку.
— Какой у вас адрес? — спросил, не отходя от аппарата.
Она машинально ответила, не догадываясь, зачем ему это.
Он набрал номер.
— Милиция? На Северной, семь, в квартире двадцатой задержан преступник, приезжайте. Только поскорее.
