Консультант - [41]

Эта религиозная группировка, впоследствии ставшая прообразом Талибана, с приходом Рашид ад-Дин Синана превратилась в политическую — в «Книге о разнообразии мира» она называется «Старейшина на горе». В то время территория, на которой располагалась крепость Аламут, находилась под влиянием крестоносцев. Хотя они были мусульманами, угнетавшие их сунниты и христиане мало чем от них отличались. Но, как говорится, «враг моего врага — мой друг», поэтому с христианами они действовали сообща. Их нанимали для охраны и устранения мусульманских лидеров. Религия перестала быть приоритетом; они убивали, чтобы сохранить господство и заработать, и даже вступили в войну с Салах ад-Дином, который изгнал христиан.

На этого легендарного исламского лидера совершалось несколько покушений, и все были делом рук исмаилитов. Конечно, Салах ад-Дин хотел отомстить. Он организовал военный поход и даже достиг стен крепости, но Аламут была поистине благословенна, как думал Хасан ибн Саббах. Пока не прибыли непобедимые монголы и не подожгли ее, на Востоке и даже Западе почти двести лет ходили легенды о ее неприступности.

Уничтожение ассасинов-исмаилитов было и результатом предательства, и простым убийством. Когда монголы, одолев своего давнего врага — династию Аббасидов, направили мечи на исмаилитов, их предводитель Рукн ад-Дин сдался, поверив обещаниям о сотрудничестве и защите. Конечно, несмотря на предательство лидера, ассасины бились до самого конца. Аламут осадили, и постепенно крепость пала, в то время как гостеприимный Рукн ад-Дин предавался удовольствиям в своем замке. Аламут была благословенной крепостью и, по слухам, хранила множество тайн, но в те времена монголов не могли остановить никакие стены. Они уничтожили врагов, и после битвы на месте крепости не осталось даже травы. Когда Аламут пала, предводителя исмаилитов, предателя Рукн ад-Дина жестоко убили. Монголы позаботились о том, чтобы возмездие их не настигло.

Говорят, что этимологические корни слова «ассасин», означающего «убийца», восходят к слову «гашиш». Общеизвестно, что наемники относились к постоянным потребителям гашиша. Однако некоторые считают, что своим происхождением слово «гашиш» обязано последователям Хасана ибн Саббаха.

* * *

Неудивительно, что мне было некомфортно находиться рядом с Хён Кён. Я стал чувствовать неловкость сразу после нашего расставания, но сейчас ощутил ее еще сильнее. Она, видимо, думала иначе. Наблюдая, как, закончив работу, я собираюсь домой, она вдруг неожиданно предложила поужинать вместе. Возможно, она не придавала этому какого-то особого значения. Ведь у нее хранились волшебные пилюли, которые дарили ей счастье. Они служили для нее крепостью. Хоть мне и стало неприятно, отказать ей я не смог. Вам это может показаться смешным, но я не настолько ужасный человек, чтобы не выполнить просьбу того, кого собираюсь убить. Не знаю, возможно, такого рода «благие намерения» — еще большая ошибка. Хён Кён была, как всегда, жизнерадостна и весело рассказывала о том, что у нее произошло с тех пор, как мы расстались, — как выяснилось, ничего особенного. Казалось, что пару раз она колебалась, будто хотела сказать что-то важное, но потом продолжала болтать о повседневном. Истории о том, как у нее сломался пылесос, пока она болела, не интересовали меня даже когда мы встречались. А сейчас уж тем более. Особенно сейчас. Она могла не рассказывать так детально, я все равно сам все знал. Как бы радостно ни звучал ее голос, стоило мне вспомнить, что она живет в полуподвале, меня не покидало чувство угнетения. Я понемногу начинал злиться: и зачем она вообще предложила встретиться?

Но на самом деле так зол я был не из-за этого. Главная причина, по которой мне сейчас не хотелось находиться с ней рядом, заключалась в том, что накануне я закончил подготовку плана ее естественной смерти и отправил его в Компанию. Придраться ни к чему не вышло бы, на теле не должно было остаться практически никаких следов. Я был вполне удовлетворен. Наклеивая на конверт марку, я почти похоронил ее в своем сердце. Для меня она была все равно что мертва, и теперь мне казалось, что я ужинаю с покойницей.

Еда казалась резиновой, я сидел как на иголках. Не выдержав, я перестал ковырять недоеденное блюдо и отложил вилку.

— Какого черта ты предложила мне поужинать?

— М-м-м, а что такого? Разве мы уже и поесть вместе не можем?

Искусственная улыбка исчезла с лица Хён Кён.

— Ну, не то чтобы прямо не можем…

Не мог же я назвать ей причину. «Потому что я собираюсь тебя убить».

— Я хочу уволиться, — вдруг выпалила она, глядя мне в глаза.

У меня в голове и так была каша, но теперь стало еще хуже. Зачем она мне это говорит? В чем причина ее увольнения? Что же такое она узнала, что решила уйти? Почему Компания хочет от нее избавиться? Уж не пытается ли она сейчас меня шантажировать?

— Почему… Из-за чего…

— Достало все.

Ну и что это значит? Достало? Что именно достало-то? Инстинкты подсказывали, что пора убираться. Что-то было не так. Насколько много она узнала? Дурное предчувствие расползалось, словно огонь от упавшего в тростниковое поле уголька. Очевидно, что, если я ничего не сделаю, оно сгорит. Но проблема была в том, что я не знал, куда именно упал уголек. Стоп, а не догадалась ли она, что я планирую ее убийство?