— Можно, мы здесь немного посидим? — спросил Константин Сергеевич.
— Пожалуйста, а я пойду проверю, так ли приготовила Сонни кофе. Я избаловала свою малышку, она бережет руки, ведь она преподает музыку, а я даю уроки немецкого языка и веду наше хозяйство.
— А "малышке" Сонни далеко за семьдесят, — заметила Ирина, когда Анна ушла. — Давай мысленно перенесемся в то время, помечтаем. Представим себе, как все это было.
— Мне тогда было семь лет, — взволнованно сказал Константин Сергеевич. — Я был подпаском, сыном безземельного крестьянина. А Владимир Ильич здесь, за этим письменным столом, думал о моей судьбе, о судьбе многомиллионного крестьянства России. Писал здесь "Аграрную программу" социал-демократии. Решал судьбу многих поколений.
— И мою тоже, — сказала Ирина, — хотя меня тогда еще и на свете не было. Ты знаешь, у нас дома есть книга — первый том первого собрания сочинений Ленина. Подписана псевдонимом "Вл. Ильин". Называется "За 12 лет". Вышла в свет в конце 1907 года. И сейчас эта книга осветилась для меня особым светом. Здесь, в Финляндии, Владимир Ильич написал к ней предисловие, редактировал статьи. Сюда, в эту комнату, привезла Надежда Константиновна эту книгу, только что вышедшую из печати. Владимир Ильич, наверно, просиял от радости, держал в руках эту книгу, листал ее, еще пахнущую типографской краской. А Надежда Константиновна, наверно, стояла и медлила сказать ему, что на книгу уже наложен арест, что тираж конфискован, а против ее автора прокурор возбудил судебное преследование, что царская охранка разыскивает Ленина. Владимир Ильич листает книгу и не знает, что ее уже сжигают в печах охранки и что рабочим удалось спасти часть тиража. Этой книгой Владимир Ильич утверждал и развивал главный тезис своего учения — необходимость установления диктатуры пролетариата.
— Да, — сказал Константин Сергеевич, шагая по комнате, — мы все сейчас воспринимаем как само собой разумеющееся. Советская власть — как же иначе? В нашей стране нет помещиков и капиталистов? Естественно. Каждый имеет право на образование? Вопрос банальный. А я отлично помню время, когда в нашей стране было семьдесят процентов безграмотных. Нет безработицы? Законно. А ведь, страшно подумать, могло быть иначе. Могло! Если бы не несокрушимая воля и вера Ленина. И в тот, 1907 год, когда революция была разгромлена, интеллигенция и маловеры бежали из партии, отрекались от революции, оставили рабочий класс один на один с царизмом, звали спрятаться в подполье, притаиться, распустить партию, отнять у рабочих надежду на победу. Почему-то принято говорить, что Ленин укрывался в подполье. Какая ерунда! Ленин жил в нелегальных условиях, вел титаническую борьбу за собирание сил партии, рабочего класса, готовился к новому приступу. И свято верил в победу.
А что было бы с Финляндией без победы Октябрьской революции? Была бы если не "Великим княжеством финляндским", то просто-напросто русской колонией. И как же старается буржуазия, чтобы финский народ забыл, что Ленин был первым обличителем русского царизма, когда в 1901 году царь Николай II нарушил клятву уважать конституцию Финляндии. А Ленин торжественно обещал, что после победы русского рабочего класса Финляндия получит самостоятельность, о которой финский народ мечтал более семи столетий. И из рук Ленина финны получили право на самостоятельность.
— Из этой маленькой комнаты Ленин видел наше будущее. — Ирина ходила по комнате, притрагивалась к холодным изразцам печи, к стенам, бралась за ручку двери. — Надежда Константиновна в своих воспоминаниях пишет, что отсюда Владимир Ильич ушел во вторую эмиграцию, шел по льду Ботнического залива и чуть не утонул. Хорошо бы восстановить этот путь, самим пройти по шхерам…
— Мы это обязательно сделаем, — откликнулся Константин Сергеевич.
Пора было идти к хозяйкам в дом, а так не хотелось расставаться с этой комнатой, в которой они словно повидались с Ильичей.
Хозяйки ждали за столом.
Анна налила кофе и сказала:
— Ну, а теперь поговорим о главной цели вашего визита к нам. Вы пришли за пиджаком? Не так ли?
Константин Сергеевич и Ирина недоумевающе посмотрели на Анну.
— О каком пиджаке вы говорите? — спросил Константин Сергеевич.
— О люстриновом.
— Не понимаю.
Сестры переглянулись.
— Но ведь инженер Петров, то есть премьер-министр Ленин, забыл у нас свой люстриновый пиджак, в котором он всегда работал, — сказала Анна.
Константин Сергеевич вскочил с места:
— Так где же он?
— Увы, — вздохнули сестры.
— Мы должны вас огорчить, — продолжала Анна, — пиджак и тогда был уже не новый. Супруга Ленина штопала на локтях протертые места. Инженер Петров в нем работал, а когда выходил к обеду или ужину, то снимал его, вешал на крючке за дверью и надевал приличный темный костюм. После его отъезда мы обнаружили пиджак, когда стали с Сонни убирать комнату для нового квартиранта. Мы ждали, что господин Петров сам приедет за ним или пришлет кого-нибудь. Ведь прислал же он нам шестьдесят марок. Мы каждое лето вывешивали пиджак во дворе, пересыпали нафталином, хранили его в сундуке. Когда узнали, что господин Петров стал премьер-министром Лениным, хотели даже написать ему. но не посмели… — Анна вздохнула.
