Констебль с третьего участка - [8]

Еще чуть позже я попросил слегка подгулявшего в пабе "Русалка и Тритон" джентльмена покинуть набережную, тот поведал мне о своей боязни плаваний и том, что он уже спешит на ждущий его корабль, отказался от сопровождения, и слегка нетвердой (но все еще остающейся в рамках приличия) походкой поспешил к причалам. Я внимательно проследил за ним – не раз такие вот гуляки рассказывали мне подобные истории, оказываясь при том лжецами, — но этот господин и впрямь поднялся по сходням на палубу бригантины "Бранвен", и со спокойной душой я вернулся к обходу.

Проходя мимо заведения мистера Сабурами я с печалью вспомнил пирожки миссис Хобонен, которые все никак не желали улечься у меня в животе, и, дабы не расстраиваться, отвернулся в противоположную сторону. Взор мой при этом уперся во вход Института Благородных Девиц, к которому я сегодня провожал сестру Епифанию.

Стоило мне лишь глянуть в ту сторону, как высокая арочная дверь института распахнулась, а на пороге его появилась донельзя растерянная монахиня. Увидав меня эта невысокая, весьма пожилая и сухонькая сестра всплеснула руками, сложила их в молитвенном жесте, на миг возведя очи горе, истово перекрестилась, и засеменила в моем направлении.

Я, признаться, не привык к таким проявлениям чувств при виде полисмена, и поспешил ей навстречу, подразумевая неладное. О, как я оказался прав!

— Констебль, ох, констебль, как хорошо что вы здесь, — громким шепотом зачастила монахиня, вцепившись в мой рукав. — Скорее, пойдемте же скорее, пока этого не увидели воспитанницы и остальные сестры! Это же такой ужас, это же страх Господень, я сама-то думала, что мое старое сердечко не вынесет такого зрелища!

— Да что случилось, сестра, — удивился я, давая увлечь себя в направлении входа в институт. — Опять на кухне сидит здоровенный пасюк?

Был с полмесяца назад случай, не в мою, правда, смену. Здоровенная крыса неизвестно как пробралась в это женское царство, — с корабля пришла, не иначе, — и нахально расположилась с уворованным куском вареного мяса прямо на разделочном столе, до полусмерти напугав повариху. На женские визги рыжая тварь никоим образом не реагировала, и монашкам, дабы справиться с сим наглым захватчиком, пришлось звать на помощь полицию. После того случая, в институте завели кота, быстро ставшего всеобщим любимцем. Видал я его несколько раз в окне: здоровенная раскормленная скотина с наглой мордой. И тоже, кстати, рыжий. В общем, настоящий ирландец – одобряю.

— О, боюсь все гораздо и гораздо хуже, — престарелая Христова невеста продолжала тянуть меня за рукав, увлекая по коридору института. — У нас в саду… Ох, я вымолвить не решаюсь, вам самому на это надо глянуть, констебль.

Пара встреченных нами девиц проводили нашу пару удивленными взглядами.

— Они же сначала разговаривали в беседке, смеялись, я сама слыхала, — тараторила монахиня, открывая двери на нашем пути. — А потом уселись пить чай, и через некоторое время, я пошла спросить, не надо ли чего…

За дверьми оказался внутренний двор с садом в колониальном стиле. Бассейн в центре, имитирующий озерцо с каменистыми берегами, на его кромке беседка и небольшие домик в ниппонском стиле, с окошками под самым скатом крыши, вечнозелёные кустарники, бамбук, сосны, кипарисы по всему двору, равно как и заросшие мхом валуны, между которыми петляют тропинки, выложенные из булыжников разных форм и размеров. Прямо и не знаю, что за удовольствие ходить по таким, когда можно сделать тропы из нормальной брусчатки?

— Я подошла, — монахиня всхлипнула, продолжая тянуть меня за рукав с настойчивостью локомотива, — глянула, да и сердце у меня обмерло. А внутри, внутри-то тишина мертвая, будто и нет никого, а они ж все там!

Мы стремительно приближались к строениям в глубине сада.

— А я и войти боюсь, и бежать боюсь, страх меня такой взял. А она – там. И не шевелится.

— Да кто же, "она", — попытался я вклиниться в речь пожилой сестры.

— А она. Вот, — монахиня указала на приоткрытую до половину дверь (узкую и низкую, я если и войду, то с трудом) в домик.

На выскобленных до белизны досках отчетливо виднелась бледная рука, выглядывающая из-за полуоткрытой ширмы-двери. Женская, судя по форме, и покрою манжета на сером рукаве.

— Стойте здесь, сестра, — сурово приказал я, и стремительно открыл дверь.

Монахиня сдавленно пискнула. На полу вытянувшись во всю длину, лежала леди в строгом платье из очень хорошей ткани. В глубине помещения, а домик представлял собой одну-единственную комнату, виднелись еще несколько женских тел.

Наклонившись к лежащей у входа даме, я, как учили, попытался проверить у нее биение жилки на шее.

— Жива, — констатировал я, поднимаясь. — Но без чувств.

Честно говоря, первоначально мне инструкция предписывала оценить место происшествия, но, поскольку первым его я обнаружил, так уж случилось, впервые, мой растерянный порыв вполне, надо полагать, простителен.

Выяснив же, что предо мною не хладный труп, а вполне живая леди, я вспомнил о своих обязанностях, и немедленно оглядел комнату, не входя, впрочем в нее. И правила таковы, да и, даже кабы я про них запамятовал, протиснуться внутрь домика с моими габаритами довольно проблематично.