Константин Великий - [55]

«Я внимательно рассуждал о предмете вашего спора… Вы, посредством кого я надеялся принести излечение другим, сами нуждаетесь в еще более сильном лекарстве… Ваш спор расколол святой народ на две части… Я вижу, что причина спора совсем незначительна и не соответствует вашему вульгарному поведению. Оно больше подходит капризным детям, чем проповедникам Бога…

Подобные вопросы могут быть поставлены ради философских упражнений. Но мы должны держать их в уме, а не легкомысленно обсуждать на публичных собраниях. Ибо мало таких, кто в состоянии понять суть столь трудных вопросов. И по этим причинам народ обязательно раскалывается и богохульствует…

Давайте покончим с этим. Ваши взаимные обиды должны быть обоюдно прощены… Несогласие ваших мыслей по незначительным вопросам не позволяет вам управлять таким множеством Божьего народа, который под вашим руководством должен приучаться к порядку.

Мы должны быть едины в отношении основы основ. Пусть будет одна вера и одно понимание великого Бога… Возвратите мне спокойные дни и беззаботные ночи, чтобы я пользовался радостью спокойной жизни».

Главная мысль Константина очевидна: Церковь должна помогать власти управлять народом. А если уж все-таки надо разобраться в догматических тонкостях, то это следует делать по-тихому, без широкой огласки.

Однако примирения не состоялось. Наоборот, спор между сторонниками Ария и Александра разгорелся с новой силой. Он вызвал смуту. Церковь разделилась на два воюющих лагеря. Это был настоящий раскол.

К удивлению Константина, для Церкви вопрос о «единосущии» (homoousia) в противовес «подобосущию» (homoiousia) Сына Отцу был жизненно важен не только с теоретической, но и с политической точки зрения.

Как может всего одна буковка, возмущался Константин, расколоть Империю!

Но у Церкви был свой взгляд на проблему. Ведь если Христос не был истинным Богом, то вся структура христианского учения давала трещину. А если по этому вопросу допустить свободу мнений, то хаос множества верований может разрушить единство и — главное — авторитет Церкви.

Константин, только что завершивший бесчисленные войны со своими противниками, жаждал покоя и мира в своей, теперь ему лишь принадлежавшей державе. И он очень хотел, чтобы Церковь помогла ему сохранить мир в государстве. Но как это сделать, если сами священники становятся главными зачинщиками споров?

Константин решил положить конец этим спорам.

В 325 году, по совету того же Осия, он решил собрать Вселенский собор высших церковных иерархов Империи. Собор начался в Никее, пригороде Никомидии, 20 мая и завершился 25 августа. Он положил начало отсчету Вселенских соборов.

Кстати, не мешает напомнить, что главное отличие действительного Вселенского собора той эпохи от всех прочих состоит в том, что постановления Вселенского собора принимались с одобрения императора и входили в число государственных законоположений. Эта многовековая традиция была заложена Константином в 325 году.

В работе Никейского собора участвовало более трехсот глав христианской Церкви из Греции, Египта, Сирии, Малой Азии, Ассирии и Запада Империи. Эпохальным его итогом было принятие Символа Веры, и здесь инициатива, по свидетельству летописцев, тоже принадлежала Константину.

* * *

Историк так описывает открытие Никейского собора:

«Когда епископы собрались в назначенное для заседаний место, и каждый занял определенное ему сиденье, тогда вошел император, одетый в золотые одежды, украшенные драгоценными камнями. Все встали и сели тогда, когда он занял свое место. Находившийся по правую от него сторону епископ встал и произнес краткое приветствие. Император затем отвечал в следующих выражениях:

— Я горячо желал видеть вас собравшимися. Ныне мое желание исполнилось, и я благодарю высочайшее существо, Бога, который, излив на меня другие бесчисленные благоденствия, не лишил меня и этой милости — соединить вас всех и быть свидетелем согласия ваших чувств. Внутренние раздоры Церкви для меня страшнее и тягостнее всякой войны, они доставляют мне больше горя, чем все другое. После того как Бог по Своей милости дал мне победу над врагами, я вознамерился наслаждаться общением с теми, кому Бог даровал через меня свободу. Узнав же о разделении между вами, я понял, что этим нельзя пренебрегать, и поэтому решился немедленно созвать вас, чтобы положить конец злу. Итак, приглашаю вас, любезные служители Божии, пресечь все разногласия и покрыть миром ваши споры. Этим вы угодите Богу и сделаете приятное мне, вашему брату на службе Божией.

После этого собор приступил к своим занятиям по тем вопросам, на которые было указано в речи Константина».

Никея — прелестный городок в ста милях от Константинополя, на берегу живописного озера, — воплощение рая на земле. Константин надеялся, что спокойствие и красота этого места подействуют умиротворяюще на участников собора. Но он ошибся. С каждым днем дискуссия принимала все более жесткий характер.

Чтобы лучше понять расстановку сил на Никейском соборе, мы можем сравнить его с современным парламентом. Православные епископы с Александром во главе составляли правую партию, Арий и его сторонники — левую. Евсевий Кесарийский и его единомышленники были центристами.