Констанца - [25]

Та захлопотала: — да-да, Стан, пойдём. Поставим твою лошадку, напоим-накормим её, а потом уж тебя будем устраивать.

Констанца сначала даже не поняла, кто это — Стан? Потом, мысленно, обругала себя: какая же она рассеянная и невнимательная! Стан — это она и есть! Надо привыкать к новому имени, если она не хочет быть пойманной. Простое обращение её не смутило. Было бы странно, если бы пожилая женщина обращалась к молоденькому парнишке на “вы”.

Они снова вышли во двор. Отвязав уставшую Весту, девушка повела её вслед за хозяйкой. В темноте сухой конюшни пахло теплом, сеном и навозом. Калита повесила фонарь со вставленной в него толстой свечой на ближайшее стойло. Оно было пустым, а в следующем стояла обычная неказистая крестьянская лошадь. Она равнодушно посмотрела на вошедших.

Сняв плащ и засучив рукава трекотты, Констанца расседлала Весту и скрученным в жгут сеном тщательно её растёрла. Тем временем хозяйка ходила где-то над головой, на сеновале. Вскоре большая охапка сена упала в кормушку в глубине стойла. Затем лошади насыпали овса и принесли ведро воды. Оглядев конюшню придирчивым взглядом, Калита вместе с постояльцем направились в дом.

Засиживаться допоздна не стали. Хозяйка вставала рано, да и Констанца хотела как можно скорее добраться до города. От горячей и сытной пищи путница разомлела. Калита, улыбаясь, повела её в комнатку для гостей. Полусонная Констанца всё же рассмотрела две узких кровати под домоткаными покрывалами, такой же половичок на полу, на спинках кроватей чистые большие полотенца из отбеленного полотна, столик у единственного окна и на нём небольшое зеркало с отколотым уголком, на табуретке таз, мыло в коробочке, а рядом большой глиняный кувшин с водой. Два стула скромно стоят у стены.

Хозяйка откинула покрывало на одной из кроватей, взбила пышную подушку.

Уже проваливаясь в сон, Констанца с наслаждением вдохнула запах чисто выстиранного и высушенного на морозном ветерке постельного белья и ещё раз с благодарностью подумала о Ласси и Джеймсе.

Встали затемно. Позавтракали творогом с молоком и вчерашним хлебом. Констанца чувствовала себя отдохнувшей. В душе царили спокойствие и умиротворённость, лишь в глубине жила тревога. Всё же, она надеялась, что ей удастся найти сына данны Эдиты.

Распрощавшись с гостеприимной хозяйкой и оседлав сытую и довольную Весту, девушка вновь направилась по дороге, ведущей в город. Несмотря на ранний час, движение было оживлённым. В город тянулись телеги, гружённые мороженой рыбой, тушами быков и коров, битой птицей, бочонками с вином, мешками с крупой и овощами, большими глиняными мисками с творогом и маслом. Зачастую рядом с подводами ехали вооружённые всадники. Хотя на дорогах лордства было спокойно, но время от времени торговцы, всё же, сталкивались с грабителями. Так что бережёного Всеблагой бережёт.

Констанца пристроилась в хвост такому обозу и не спеша ехала вслед за телегами и всадниками.

В одной из деревень, встретившихся на пути, она пообедала большим куском колбасы с хлебом и запила сидром из бутылки, заботливо уложенной в мешок кем-то из мужчин. То ли Джеймсом, то ли Ласси. Веста тоже была накормлена и напоена.

И опять Констанца покачивалась в седле. За долгие скучные часы она привыкла к мужской одежде, обдумала, что расскажет данну Отису, сыну святого отца и данны Эдиты. Девушка решила, что, пожалуй, не следует подробно рассказывать о своих злоключениях малознакомому мужчине. Она молила Всеблагого, чтобы данн Отис согласился поговорить с пожилой дамой, которая предлагала Констанце работу. Будущее представлялось ей определённым и довольно безоблачным. Она немного приуныла, когда подумала, что вероятно никогда не сможет выйти замуж. Едва ли найдётся мужчина, который согласится жениться на ней, зная, что она была любовницей лорда Нежина.

Воспоминания о той единственной ночи с болью, отвращением, пятнами крови и липкой лужей на простынях совершенно испортили настроение. Она поёжилась, отгоняя неприятные мысли.

Внезапно впереди послышались громкие крики, телеги и брички стали сворачивать к обочинам, освобождая середину. Констанца увидела, как слева, с боковой дороги, на основную, по которой она ехала, выскочил отряд всадников. К своему ужасу в переднем она узнала лорда Нежина. Её сердце забилось, как пойманная птица. Спрятаться было некуда, оставалось ехать за телегами в надежде, что её не узнают. Она надвинула поглубже капюшон плаща, ссутулилась, низко опустив голову. Всадники проскакали рядом, даже не посмотрев в её сторону. Она лихорадочно думала, что хозяин замка возвращается домой раньше на целые сутки, а значит, уже завтра к вечеру за ней отправится погоня.

Всадники скрылись за поворотом дороги, а Констанца задумалась. По всему выходило, что уже вечером она будет в городе.

Она не знала, что один из проезжающих стражников лорда Нежина сказал скачущему рядом сослуживцу: — послушай, а ведь парнишка, который едет за последней телегой, сидит на лошади из конюшни Его милости! Я даже знаю, как зовут кобылу: Веста, по-моему. Похоже, хозяина в его отсутствие обокрали.

Приятель лениво ответил: — ну и что? Небось, не обеднеет Его милость. Он и не знает, наверно, сколько лошадей стоит у него на конюшнях. Я бы, на твоём месте, не стал ему ничего говорить. Твоё дело сторона, а за лошадьми пусть конюхи смотрят. — Первый стражник пожал плечами и подумал, что, пожалуй, сослуживец прав. Не его это дело.