Конспирация, или Тайная жизнь петербургских памятников-2 - [12]

Но вернемся на Сердобольскую улицу.

Не хочу ни в чем упрекать авторов бюста Ленина на Сердобольской (скульптор Е. Е Захаров, архитектор В. Ф. Белов), и все-таки этот памятник, на мой взгляд, неправильный. Прежде всего, это грех против исторической обусловленности. Ленин дан тут таким, каким хотели его увидеть агенты

Временного правительства, чтобы распознать, схватить и подвергнуть аресту. Зря, что ли, Ильич изменял свою внешность? И делал он это хотя и вынужденно, но не без удовольствия, не без азарта. Старое пальто и завалявшаяся кепка – это полбеды. Перед тем как выйти из дома в ту ночь, Ленин, и без того на себя не похожий, обмотал повязкой щеку, причем «достаточно грязной», если верить Эйно Рахье, написавшему к третьей годовщине смерти вождя воспоминания об этом историческом променаде (как видим, в 1927 году многие выступали с мемуарами). Грязная повязка поверх парика – это уже, пожалуй, эксцентрика. Что-то есть в этом чрезмерное, нецелесообразное. Грязный платок не столько скрывает лицо, сколько обращает на себя внимание. Ленин в грязном платке – это уже почти клоунада. Константин Иванов, мнимый рабочий Сестрорецкого оружейного завода, обвязав щеку грязным платком, на самом деле предвосхищает Игоря Ильинского в роли эксцентричного пройдохи из фильма Якова Протазанова «Праздник святого Йоргена» (1930) – тому тоже придется прятаться от полиции, обвязав щеку платком. На Шпалерной улице, по воспоминаниям Рахьи, героев остановили двое верховых юнкеров с требованием предъявить пропуск. Ленин, проигнорировав требование, прикинулся недоумком и дальше побрел, а Рахья, отвлекая внимание от вождя пролетариата, стал активно изображать пьяного. «По всей вероятности, – пишет Рахья, – они в конце концов решили не связываться с нами, по их мнению, бродягами. А по виду мы действительно представляли типичных бродяг».

Типичных бродяг!.. А тут интеллигент, и далеко не типичный!.. Один к одному, и все на месте – лысина и бородка. И это напротив дома, из которого он не выходил иначе как ряженым! И посвящен памятник не просто Ленину, а Ленину-конспиратору, обитателю тайной квартиры, о которой даже члены ЦК ничего не знали!.. Нет, дорогие товарищи, вы как хотите, но выставление на всеобщий показ гранитного Ленина в узнаваемом виде для данного места означает одно – символическое, пускай и позднее, но разоблачение реально скрывавшегося Ильича, грубую насмешку над его опытом революционера-подпольщика. Памятник словно подсказывает задним числом, кого надо брать – человека именно с этой наружностью: он здесь живет, здесь!

Мало того, Ленин, выставленный напоказ, не только предательски похож сам на себя, но и все мысли его у него же на лице написаны: и про «весь мир насилья мы разрушим», и про «светлое будущее». В общем, сдан Ильич с потрохами.

Не понимаю, почему в год 50-летия Октября создатели памятника об этом не думали. Ведь у них не было цели разоблачить Ленина!

А каким же он должен быть, этот памятник? – спросят меня.

Каким бы он ни был, он не должен быть очевидным. До известных пределов памятник Ленину на данном месте должен быть, полагаю, секретным (это правильно, что на пьедестале нет надписи). То есть да, по идее – памятник, разумеется, Ленину, но по внешнему несходству – совершенно не Ленину. Пусть бы думал зритель, что это памятник другому кому-нибудь. Пусть бы ему казалось, что это памятник яркой роли актера Игоря Ильинского. А тот, кто мысленно смог бы снять гранитную повязку с гранитной головы героя Ильинского, распознал бы в образе якобы бродяги-забулдыги черты вполне сознательного рабочего – Константина Петровича Иванова. Распознать в Иванове Ленина смог бы тот, кто был бы посвящен в тайну.

Вот это был бы настоящий памятник великому конспиратору!

Поскольку имеющийся бюст далек от нашего идеала, соблазнительно присмотреть на пути Ленина в Смольный какой-нибудь другой, уже готовый объект, который мог бы отвечать нашим конспирологическим представлениям.

Известно, что примерно половину пути Ленин и Рахья проехали на трамвае (как-то от трамвайной темы никуда не уйти). По воспоминаниям своего сопроводителя, Ленин был сильно возбужден и, вместо того чтобы тихо сидеть на месте, донимал кондуктора расспросами о настроениях в городе. О состоянии Ильича косвенно свидетельствует хозяйка квартиры Фофанова, запомнившая, что в тот день Ленин ничего не ел, так он был сильно взволнован. Думаю, он был бы еще сильнее взволнован, если бы узнал, что проспект, на котором они вскочили в трамвай, скоро будет называться проспектом Карла Маркса (но и, конечно, расстроился бы, узнай, что это не навсегда). Когда трамвай повернул на Боткинскую улицу, дабы отправиться в парк, наши герои вышли.

На углу Боткинской улицы и Большого Сампсониевского проспекта стоит, как известно, бронзовый Боткин. Он как бы отошел в сторонку, повернулся лицом к фасаду родной клиники, а к жителям города спиной – кому-нибудь может показаться, что он скрывает от посторонних лицо. И стетоскоп держит за спиной так, чтобы мы видели: мол, я доктор, доктор я, а не кто-нибудь (не революционер). Но нет! Мы не позволим себе поддаться соблазну подозревать в Боткине загримировавшегося Ленина. Это Боткин. Тем более что появился он здесь за девять лет до Октябрьского переворота.