Консолидация - [10]
Счастливая история о том, как отец и мать Контроля полюбили друг друга, заодно выступает счастливой историей восхождения отца на время в роль фаворита самых шикарных художественных галерей. Они познакомилась на приеме в его честь и, по их словам, оба с первого же взгляда были очарованы друг другом, хотя позже Контролю было трудновато в это поверить. Чтобы быть с ней, отец перебрался на север, и у них появился Контроль, а затем, всего год или два спустя, ее перекомандировали с кабинетной работы на полевую, и это стало началом конца всему. Эта история, поддерживавшая Контроля в детстве, вскоре явила себя как мимолетный момент на фоне сплошного несчастья. Случай отнюдь не уникальный — этакое угнетающе знакомое полотно, на которое непременно натыкаешься в антикварном магазинчике в городе у моря.
Молчание, размеченное ссорами, молчание, порожденное не только секретами, которые она держала при себе, но не могла разгласить, но еще и — осознал Контроль уже взрослым — ее внутренней сдержанностью, преодолеть которую со временем стало невозможно. Ее отлучки терзали его, и ко времени, когда Контролю исполнилось десять, это стало подтекстом, а порой и канвой их диспутов — она убивает его искусство, и это нечестно. Хотя художественная сцена не стояла на месте, а творения отца обходились недешево и для поддержания нуждались в меценатах или грантах.
И все же отец сидел там со своими схемами, с планами новой работы, разложенными вокруг него, будто улики, когда она возвращалась между полевыми командировками. Она выдвигала контробвинения, помнил Контроль, со спокойным и хладнокровным, отчужденным состраданием. Она была неудержимой силой, врывавшейся — не было, и вдруг — с гостинцами, купленными в последнюю минуту в отдаленном аэропорту и невинными вымышленными историями о том, где побывала и что делала, или менее невинными историями, смысл которых дошел до Контроля лишь годы спустя, когда он сам столкнулся с аналогичной дилеммой, докатившимися до них с изрядным запаздыванием. Теперь кое-чем рассекреченным она могла бы и поделиться, но это случилось с ней давным-давно. Эти истории, как и ее отчужденность, распаляли отца, знал Контроль, но сострадание его бесило. Поди разбери: искренен ли сполох света в небе?
Когда они развелись, Контроль отправился на юг жить с папой, который укоренился в общине — где чувствовал себя уютно, потому что в нее входил кое-кто из его родни, — подпитывая свои художественные амбиции, пока его банковский счет умирал голодной смертью. Контроль припоминал, как был потрясен осознанием, сколько шума, суматохи и цвета может быть в доме, когда они туда переехали.
И все же в эти жаркие лета в том южном городишке, не так уж далеко от Южного предела, Контроль — тринадцатилетка со ржавым великом и парой-тройкой верных друзей — продолжал думать о матери, пребывающей в поле, в каком-то отдаленном городе или стране — каким-то далеким сполохом в небе, иногда сходящим с ночных небес и материализующимся на их пороге в человеческом обличье. В точности так же, как тогда, когда они были одной семьей.
В один прекрасный день, верил он, она возьмет его с собой, и он станет сполохом света, владея секретами, которые не узнает больше никто и никогда.
Некоторые слухи о Зоне Икс были весьма замысловаты, в своем хитроумии представляясь Контролю этаким косяком смертоноснейших и все же многочисленных медуз в аквариуме. Когда смотришь на них, они в своем пульсирующем продвижении на фоне насыщенно-синей воды представляются одновременно и реальными, и нереальными. Место вторжения. Секретные правительственные эксперименты. Как может такой организм существовать на самом деле? Простые перепевы официальной версии — вариации на тему зоны рукотворной экологической катастрофы — по контрасту в эти дни настолько заурядны, что почти не задевают сознания и не возбуждают любопытства. Одомашненные версии, кушающие у тебя с ладони.
Но истина притом была проста: лет тридцать назад в отдаленной местности, известной как Забытый берег, произошло Явление, начавшее трансформировать ландшафт и одновременно вызвавшее нисхождение невидимой границы или стены. Некий призрачный туман, или, как было сказано в документах, «преодолимое предграничное явление», — невесомый, заметный лишь благодаря легкому мерцанию — распространялся из неведомого эпицентра и останавливался у непреодолимой границы. Через точку исхода, обнаруженную в этой границе, правительство отправило элитные армейские подразделения, пропавшие До единого человека, а их снаряжение, когда его удавалось отыскать, было испорчено самым диковинным образом. Большая его часть разлагалась с невиданной скоростью.
С той поры учредили Южный предел в стремлении выяснить, что же случилось, — без особого успеха, ценой человеческих жертв в экспедициях. И все же эти жертвы были сущим пустяком по сравнению с возможностью какого-нибудь прорыва из анклава вдоль границы, который ученые до сих пор исследуют в попытке постичь. А дразнящее, непоследовательное и алогичное возвращение некоторых экспедиций практически без урона казалось Контролю чуть ли не более угрожающим.
