Консервативный вызов русской культуры - Белый лик - [22]

В. Б. Кстати, эта спекуляция цифрами продолжается до сих пор. Берется наших 27 миллионов погибших вообще, куда включено и большинство мирного населения, и 5 миллионов погибших военнопленных и сопоставляется с числом убитых на войне немецких солдат. Так откуда же победа взялась? Если и говорить о массовой гибели людей, то она приходится на начальный период войны, на период нашего отступления. Нелепица добавлялась на нелепицу, лишь бы не в нашу пользу. Поразительно это мышление предателей: лишь бы не в нашу пользу...

И. Ш. На этот праздник такое мышление приглушили. И былые капитулянты нынче должны были говорить, что склоняют голову перед великим подвигом, что Победа - это историческое достояние народа. Этот духовный перелом показывает, что наступает в России иное время.

В. Б. Мне кажется, в самом народе кризисные настроения заменяются чем-то иным. И любой политик нынче, будь то Путин или иной другой,- обязаны учитывать эти новые настроения народа.

И. Ш. Чувствуется, как на том же телеэкране сквозь зубы приходится телеведущим говорить о Победе. Они уже чувствуют: иначе нельзя. Правда, есть зубры эпохи разрушения, которые долдонят одно и то же. На днях выступал по телевидению один из таких бывших лидеров перестройки и жаловался, что он руководит большим институтом, и поступающие студенты упорно дают неправильные ответы: никак не могут понять, что Советский Союз был поджигателем войны, и, что еще более ужасно, преподаватели настолько во власти стереотипов находятся, что не ставят таким студентам двойки. По этому демократическому реликту мы можем, как по сохранившемуся ящеру, восстановить идеологию эпохи перестройки. Народ во многом изменился. По отношению к чеченской войне. К своему прошлому. Все-таки крепнет сильное национальное и государственное чувство в самом народе. Мы стоим перед тем, что уже в следующем поколении этот сплав духовности и государственности перерастет в реальные дела.

В. Б. Вы можете вспомнить, что чувствовали в том победном 1945-м году молодые студенты? Что ждали от будущего?

И. Ш. Во-первых, закончилось сразу же ожидание новых сообщений о гибели близких и знакомых людей А в нашем роду достаточно много людей самого разного возраста погибло на войне... В конце войны было распространено совершенно иллюзорное чувство, что близки какие-то реформы в стране. Один наш родственник, крупный военачальник, к нам приходил домой и рассуждал: "Что народу надо? Башку перекрестить и чтобы свой участок земли был. Вот после войны, конечно, в этом будет послабление. Дадут свободу церкви и колхозы распустят..." Вообще-то с выигранной войной любой режим только крепнет, а не ослабляется. Это аксиома. Реформы проводятся лишь в проигравших странах. Но в народе после Победы такое чувство скорых перемен было.

В. Б. Каким вы, Игорь Ростиславович, ощущаете весь ХХ век для истории России?

И. Ш. Я сейчас буду говорить не как аналитик, не как ученый, а с личной точки зрения, исходя лишь из своего опыта. Мне кажется, ХХ век - это был век великих трагедий. Очень много в России произошло печального, трагического, очень уж больно на простом народе отозвался ХХ век. Много катастроф - и так до самого конца. Никак не дадут народу успокоиться. То коллективизация, раскулачивание, то война, да и стройки давались большим напряжением сил. Сегодня можно сказать, что русская деревня выбита и вряд ли будет возрождена. А значит, и народ станет другим. Катастрофическим век оказался для народа.

Я помню хорошо не только собственную жизнь, но и рассказы всех родственников старшего поколения о былой жизни. Ни одного спокойного поколения. От войны до войны. От гражданской войны 1917-1920 годов до страшной катастрофы последнего времени. Эта катастрофичность, на мой взгляд, связана с принижением русскости. Помню, еще в школе я удивлялся, почему так мало говорится о русской истории и так ее хают. Не давали нам гордиться русскими победами. Все обучение пронизывала концепция России как тюрьмы народов. Нас все упрекали в какой-то отсталости, мы все время должны были кого-то догонять. А может быть, у нас другая дорога? О выборе дороги речи не шло, лишь о идущих впереди, о той же Америке. Русскую традицию жизни нужно было сломать и наладить какую-то другую, американскую, от которой мы все время отставали. Нас понуждали повторить ускоренный путь развития Запада, той же Англии, где крестьян начали сгонять с земель и превращать в пролетариат двумя столетиями раньше. Мы ругали Запад, но сами-то шли зигзагами по тому же пути.

В. Б. То есть идеология тут была даже ни при чем, а сталинским ускоренным путем нас перегоняли из аграрного крестьянского состояния в индустриальное состояние, повторяя путь западной цивилизации?

И. Ш. Я с вашей формулировкой, Владимир Григорьевич, полностью согласен, за исключением того, что так ли уж надо было нам ломать нашу аграрную цивилизацию? Это же в нас вбили как аксиому. Обязательно перерасти в техническую цивилизацию, изгоняя из жизни не только деревенский склад жизни, но и природный склад жизни. Является ли такой путь целью всего человечества? Мне кажется, совершенно ясно становится сейчас, что путь западной цивилизации кончается, дальше его перспективы печальны. Я не вижу оснований для того, чтобы России требовалось обязательно пройти до тупикового конца этот западный путь. Собственно говоря, вся история России - это история борьбы за свой цивилизационный путь развития. Это главное направление русской мысли. Когда выяснилось, что община тормозит развитие России, началось продумывание реформ. Министр финансов Александра Третьего Бунген, затем Витте и уже в завершение Столыпин реально пытались определить развитие русской деревни. Не всегда и не во всем их программы удались, но цель-то всегда оставалась той же: сохранить крестьянский характер России. Сохранить аграрную цивилизацию. Труд крестьянина более осмыслен, при всей его тяжести он носит творческий характер, это не гайки завинчивать на конвейере. Крестьянин сам определяет на своей земле, когда сеять, когда жать. Это бесконечно притягательная форма жизни. Крестьянин героически, до самого конца держался за нее. Сопротивление крестьянина похоже на первый период Великой Отечественной войны: казалось бы, Россия была в безнадежном положении, немцы быстро дошли до Москвы и Волги. Мы проигрывали все сражения, но устояли, не сломались, добились перелома, затем и победы. Так и крестьянин вел свою безнадежную войну за землю...