Консервативная революция в германии 1918-1932 - [3]

Шрифт
Интервал

Однако независимый взгляд Молера на многие вещи очень сильно смущал католических активистов, на которых собственно и держался баварский ХДС. В какой-то момент происходят события, которые биографы Молера трактуют как «католическую интригу». В частности в левой прессе поднимается шумиха по поводу того, что Молер в свое время дезертировал из швейцарской армии, собирался присоединиться к Ваф-фен-СС, в итоге был едва ли не причислен к «швейцарским нацистам» и «пятой колонне». Слабые голоса в его защиту так и не были услышаны. В чем же был смысл подобной «информационной операции»? Предполагалось, что влияние Молера на Штрауса было слишком сильно, а потому тот смог бы стать «серым кардиналом» консервативной коалиции (ХДС-ХСС), которая в послевоенное время была второй политической силой после социал-демократической партии.

После этого Молер дистанцируется от умеренных консерваторов и налаживает связи с «новыми правыми» (в первую очередь французскими, сплотившимися вокруг Алена де Бенуа) а также входит в правление умеренного националистического движения «Республиканцы». С этого момента он полностью сосредоточен на критике «либерального мировоззрения». При этом он отрицает универсализм «фашизма», однако желая раскрыть эту мысль, нередко прибегает к провокационным заявлениям. Например, в 1995 году на вопрос журналиста Лейпцигской газеты: «Являетесь ли вы фашистом?» — Молер дает ответ, сопроводив его показательной оговоркой: «Только если в стиле Хосе Антонио Примо де Риверы».

Весьма показательно, что Молер проводил категорическую черту между нацизмом и фашизмом, пол-гая их совершенно различными явлениями. Он полагал «фашизм» реакцией молодежи, вызванной с одной стороны разочарованием в либерализме, с другой стороны разочарованием в социализме. Но при этом он всячески дистанцировался от национал-социалистической Германии чему собственно и посвятил большую часть своих работ. Вместе с тем нельзя не отметить, что в «Консервативной революции в Германии» он не слишком отчетливо проводит грань между национал-социализмом и лагерем «консервативной революции», в то время как в настоящее время уже доказано, что эти явление не только не родственные друг другу, но и категорически противопоставленные.

А. В. Васильченко, кандидат исторических наук

Если научная работа на протяжении пятидесяти лет, претерпев пять изданий, до сих пор остается актуальной, это уже само по себе весьма примечательно. Во времена, когда публикации недолговечны, а у академических проектов имеется четкая конъюнктура, подобные явления являются приятными исключениями из общих правил. Не хочу сказать, что автор использовал сведения, которые не устарели до сегодняшнего дня и не нуждаются в дополнении. Но у неисчезающего спроса на эту работу есть собственные причины.

Автор воспользовался тем, что в 1950 году вступил на интеллектуальную целину, став первопроходцем со своей «Консервативной революцией в Германии». В распоряжении имелись старые комплексные представления из периода до 1933 года и до Третьего Рейха. Однако они несли на себе излишне интенсивный отпечаток событий и мнений, которые как раз и должны были быть подвергнуты анализу, или же были обусловлены воинственной идеологической позицией, что не позволяло сделать дискуссию по этому поводу объективной и непредвзятой. С тех пор были предприняты многочисленные новые попытки интерпретировать Консервативную революцию, они выделялись на фоне моего подхода и отличались от моей точки зрения. Я неоднократно заявлял, подчеркивал в данной работе, а потому считаю излишним повторять это в других местах: ни один из авторов, который занимался этой темой, не смог оспорить в целом, что «Консервативная революция в Германии» оказалась востребованной в качестве базиса для последующих разработок. Причина

этого не в последнюю очередь кроется в том, что для второго издания в 1972 году была заново переработана библиография, которая в очередной раз была расширена для третьего издания в 1989 году, но даже в данном случае автор не видел в этом возможно допустимое раскрытие темы. Я решился на новое издание, чтобы поделиться с заинтересованными читателями заново собранными материалом.

Эта книга сопровождала меня на протяжении всей моей зрелой жизни. Можно сказать, что я оказался в пожизненном плену у темы своего диссертационного исследования. У этого были не только интеллектуальные причины, но и политические основания, хотя было бы правильнее сказать — мировоззренческие предпосылки. Я никогда не делал тайны из того, что в своей работе не только хотел содействовать познанию и постижению этого исторического феномена. Речь шла о том, чтобы способствовать усвоению всего богатого духовного наследия правых интеллектуалов. Мне кажется, что до сих пор никто не смог опровергнуть, что Консервативная революция и по сей день остается самой актуальной формой консерватизма. Несмотря на то, что интерес к этой работе по-прежнему велик, поскольку она была доступна для студентов в виде сокращенной брошюры, к моему великому сожалению Немецкое издательское общество после выхода четвертого тиража книги изъяло ее из своей программы. Поэтому весьма отрадно, что издательство Леопольда Штекера (Грац) озаботилось этим вопросом, и в будущем будет заниматься моей книгой.


Еще от автора Армин Молер
Фашизм как стиль

Выдающийся немецкий социолог Армин Молер (1920–2003) в своем знаменитом эссе «Фашизм как стиль» (1973) исследует проблему типологии фашизма и правого тоталитаризма в целом.Он указывает на однобокость и примитивизм как марксистских, так и либеральных подходов к этим явлениям политической жизни Европы. Общим признаком фашистских режимов Молер называет специфический стиль, определяющий теорию и практику «чумы XX века».


Рекомендуем почитать
Наполеон Бонапарт: между историей и легендой

Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.


Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.


Продолжим наши игры+Кандибобер

Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.


Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты

«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.


Историческое образование, наука и историки сибирской периферии в годы сталинизма

Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.


Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?

Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.