Конрад, или Ребёнок из консервной банки - [33]
В десять часов пришла дворничиха, страшно взволнованная.
— Господин Эгон, вы только представьте себе: в подъезде стоят два человека в голубом, во дворе возле контейнера с мусором тоже двое, тоже в голубом, и я никак не могу прогнать их оттуда! — сказала она.
— Нас окружили! — прошептала госпожа Бартолотти.
Люстры под потолком так раскачивались и дрожали, а пузырьки на полках так звенели, что дворничиха спросила:
— У нас снова землетрясение?
— Нет, нет, — ответил господин Эгон. — Там у меня наверху работает столяр.
Дворничиха успокоилась и пошла дальше ругаться с людьми в голубом.
В половине одиннадцатого в аптеку зашел человек в голубом плаще, в очках в серебряной оправе и серебристым портфелем в руке. За ним появился человек в голубом комбинезоне, а потом какая-то супружеская чета в сером. У жены был маленький острый носик, а у мужа большая лысина.
Жена с мужем сели на лавку. Человек в очках сказал им:
— Скоро вы сможете обнять своего сына.
— Да и пора уже, — ответил лысый.
— Вы это обещаете не первую неделю, — сказала его жена.
Кроме четырех людей в голубом и семьи, в аптеке было еще два обыкновенных покупателя. И тогда человек в комбинезоне открыл дверь и громко сказал:
— Появилась угроза эпидемии, покиньте аптеку!
У покупателей от испуга вытянулись лица.
— Выходите уже! — крикнул человек в очках и показал покупателям на дверь.
— Это всё вранье, никакой эпидемии нет! — воскликнул господин Эгон.
— Никуда не уходите! — обратилась и госпожа Бартолотти к покупателям.
Но человек в комбинезоне вытолкал их на улицу. Потом закрыл дверь и перевернул табличку на стекле. Теперь с улиц на ней была надпись «ЗАКРЫТО».
— Получу я, наконец, своего вежливого, воспитанного мальчика или нет? — спросила остроносая женщина.
— Сейчас, любезная госпожа! — заверил её человек в очках и крикнул господину Эгону: — А ну отдавайте мальчика! Он принадлежит мне, вы не имеете никакого права на него! — Затем обернулся к госпоже Бартолотти и выкрикнул: — А вы тем более, чучело! — И он вместе с человеком в комбинезоне направился к задней двери.
— Только через мой труп! — воскликнул господин Эгон, но его дрожащий голос прозвучал тихо и жалостливо.
— Не пускай его! — крикнула госпожа Бартолотти. — Врежь ему по носу!
— А мне не надо туда идти, я и так его заберу, — улыбнулся человек в очках. — Мои фабричные дети слушаются меня с одного слова. — Он сложил ладони в трубочку и позвал: — Конрад!
Человек в очках еще трижды кричал: «Конрад!», а потом: «Конрад, немедленно иди сюда!» Но Конрад не появился. Люстры продолжали раскачиваться, пузырьки на полках продолжали звенеть, а мокрое пятно расплылось уже на пол потолка.
— Почему же он не идет? — спросил лысый. — Мы заказывали послушного!
— А он, чтобы вы знали, и слышит, и не слышит, — отозвалась госпожа Бартолотти. — Дети всегда так, бывает, охрипнешь, обращаясь к ним, а они не слышат.
Остроносая вскочила с лавки и заверещала:
— Но ребенок, которого мы заказывали, слышит всё с первого слова!
— Конечно, конечно, — успокоил её человек в очках. — Может, кто-то не даёт ему спуститься. Наверно, эта девочка его держит. — Он ткнул пальцем в человека в комбинезоне. Вы охраняете выход. А мы сейчас до них доберемся!
И хотя господин Эгон мужественно преградил им дорогу, а госпожа Бартолотти так же мужественно вцепилась в волосы женщины в голубом, человек в очках, остальные люди в голубом и семья в сером пробились и пробежали все три задние комнаты. Когда они остановились у винтовой лестницы, то услышали голос Конрада:
— Иду уже, болваны!
И мальчик на животе ногами вперед съехал вниз по перилам. А так как остроносая стояла именно там, где начинались перила, то он, к сожалению, попал ей ногами в живот. Встав на пол, Конрад сказал:
— Пардон, бабка, к сожалению, я толкнул тебя нарочно! — Потом оглянулся вокруг и спросил: — А какой это остолоп звал меня, аж надрывался?
Остроносая, держась за живот, заверещала:
— Господин директор, и вы меня хотите убедить, что этого мальчика я заказывала?
Директор поправил очки и уставился на Конрада.
— Дядька, а какую я хорошую песню знаю! — закричал тот и запел: «Спи, моё дитятко, носорог — твой папа, верблюдица — мать…»
— Свет такого не видел! — закричал лысый. — И это называется воспитанный ребенок? Вы фирма жуликов, обманщиков!
— Не вопи, дед, а то отчекрыжу тебе усы и не будет у тебя на голове ни волосинки, — сказал Конрад.
Вверху на лестнице появилась Кити, перегнулась через перила и крикнула:
— Конрад, ты голодный?
— Как волк!
— А что тебе дать?
— Малинового пудинга со шпинатом! — ответил Конрад.
— Сейчас! — крикнула Кити, и люди в голубом со своим директором, и семья в сером поразбежались кто куда, ведь она начала кидать сверху малиновый пудинг и шпинат. — Мы всегда так делаем, я стою наверху, а он внизу, я швыряю пригоршни шпината, а он раскрывает рот!
— Только, к сожалению, она иногда не попадает! — добавил Конрад.
Директор снял очки, потому что ничего не видел в них. Левое стекло было заляпано пудингом, а левое шпинатом. Подслеповато хлопая глазами, он взглянул на Конрада и сказал:
— Не может быть, чтобы этот мальчик вышел с моего предприятия.
