Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн - [126]
Судя по всему, казаки и в XVIII в. с успехом пользовались метательными дротиками. Суворов чётко различает «пику» и «дротик» и говорит о том, что дротик для казака предпочтительнее, чем стрельба:
«Казакам непременно быть навсегда дротиком вооружённым, яко наисильнейшим их оружием для поражения всякого противника; но и во всех случаях огнестрельное оружие есть только для сигнала».
«Для притяжения противника, ежели он, паче чаяния, иногда множествен, на крепости и резервы постовым казакам заманивать его в полном шармицеле, сколько можно длиннее, забавляя его тут иногда и стрельбою, как и дротичным наездом с криком одинаково безопасно; а когда он будет гораздо по времени к укреплениям наперт или разными войсками на месте сломлен, то уже тогда поражать его сильно пикою в крестец и живым хватать» (148, с. 254).
Суворов, также, как и Румянцев, строил свои эскадроны в 2 шеренги (272, с. 36).
Г. А. Потёмкин, впечатлённый искусством турецких и татарских наездников и понимавший, что только лёгкая регулярная кавалерия при поддержке казаков и другой иррегулярной конницы сможет с успехом действовать против них, пошёл на другую крайность. Во время проведённой им реформы (1786 г.) практически вся русская регулярная кавалерия, включая кирасир, получила одинакового покроя обмундирование и единообразное вооружение, намного легче прежнего. В это время в армии существовали 5 кирасирских (+1 гвардейский), 19 карабинерных, 11 драгунских и 16 легкоконных полков. Позже из 5 легкоконных было сформировано 4 конноегерских и 1 драгунский полк (148, с. 202).
Для кавалеристов отбирали лошадей не на конных заводах (основанных ещё Петром I), а из украинских и донских табунов, где они были значительно легче и выносливее, и более пригодны для рейдовой войны. Даже кирасирам старались подбирать коней таких пород.
Потёмкинский тип конницы годился для войны с Турцией, но против тяжёлой европейской кавалерии, в крупных полевых сражениях, оказался бы малоэффективным. Однако никаких серьёзных конфликтов с западными соседями у России в то время не возникло, а войну с Турцией 1787—1791 гг. регулярная конница провела блестяще.
Тактика её не изменилась, но для более качественного обучения кавалеристов Суворовым была выработана целая система, о которой сохранились воспоминания, записанные со слов одного из современников.
«Обыкновенные учения производились по полкам, а по субботам бывали большие учения, на которые собирались все войска. Когда учились пешие по-конному, то выходили в строй без ружей, с одними саблями, а когда по-пешему — так и с ружьями и со штыками».
«При атаке на пехоту, бросались не на углы, а на фронт кареев и, проскакав через передний фас каре (пехота размыкала ряды, чтобы пропустить всадников) — выскакивали насквозь через задний. Тут также всегда бывала каша — случалось, что кидались и на 2-ю линию кареев. Иногда во второй линии пехоты встречали нас огнём из орудий, тогда мы, заехав плечом повзводно, убирались в интервалы и устраивались в стороне, вправо или влево от второй линии, и опять ведём атаку с другого боку. Когда же случалось встретить при этом какую-нибудь часть идущую на помощь, то бросались уже в неё».
«Для того, чтобы устроиться, после неудачной атаки на вторую линию, никогда не возвращались через интервалы первой линии, а всегда выстраивались в стороне. Никогда не было и того, чтобы, пройдя через одно место первой линии, возвращались назад через то же место, а всегда скачем куда-нибудь в другое место».
«Случалось также, что, проскочив первую линию, спешивались и на вторую линию шли в атаку в пешем строю все эскадроны в линии. Каким эскадронам следовало спешиться, на то всегда была команда, например: «Второй, третий, четвёртый и пятый эскадроны! С конь долой! Ружья с бушмата!» Тут соскочишь и свой повод передаёшь другому, так что лошадей целого взвода держат только двое, один передней шеренги с правого фланга, а другой в задней с левого. Кто спешился, так сейчас ура! и пошёл в атаку».
«Таких примеров, в продолжении лагерей, было более 10; а того, чтобы кто изувечился на ученьях, так и слуху не было! Впрочем, мне случалось однажды, проскакивая через линию, выстрелить в руку: рукав зажёгся, да тем и кончилось».
«Когда пущали конницу, то сперва трогались шагом, особливо с дальнего расстояния; рысью или недолго, а сейчас же марш-маршем, и в атаку; а иногда бывало с места скомандуют: с места атака».
«Марш-марш! Тут лошади шпоры, саблю перед голову, и несёмся, как на неприятеля! Линия проскакивала через линию; а мы в это время стреляем из пистолетов. Когда же устроимся, то опять начинаем ту же проделку. Если же «западная» подскочит к коннице, то противная сторона не отступала, а обе линии смешивались. Иногда же, если в это время подскакивал сам Суворов, то, случалось, что, отведя полк в другую сторону, он бросался в атаку с фланга, но никогда назад полка не поворачивал».
«При таких сквозных атаках, обе стороны оставались при столкновениях победоносными. Замечательно, что войска не размыкались, а только раздавались, насколько то позволяли интервалы между частями. Казалось, не только что людей, а и лошадей-то учил Суворов, чтобы всё смять да топтать» (180, с. 86-88).
