Конкурс Мэйл.Ру - [30]

Я не могу объяснить, что почувствовал в тот момент, когда прочитал о том, что Ветра больше нет. Мозг словно оцепенел. Но я совершенно не волновался, это точно. Я не испытывал ничего, что должен был в этот момент испытывать — ни горя, ни боли, ни страха. Я действовал совершенно на автомате. Зажег свечу, встал перед иконами, прочитал последование по исходе души от тела. Потом стал думать, что же делать дальше. Решил, что надо позвонить в храм, заказать панихиду. Позвонил. К телефону подошел отец Илларион, я рассказал ему о смерти Ветра, он пообещал, что сделает все, что необходимо. Только просил не приходить.

— Как вы думаете, — спросил я, — насколько возможно, что они будут нас отлавливать сейчас поодиночке. Тех, кто впереди.

— Не исключено, — предположил отец Илларион, — но вряд ли. Это было бы слишком вызывающе. Вероятно, Ветер интуитивно нащупал больное место проекта, и его просто убрали, чтобы некому было продолжать поиски того, что стоит за всем этим конкурсом.

— Я найду, — самонадеянно пообещал я.

— Ветер успел тебе что-нибудь рассказать? — спросил отец Илларион. Когда я услышал этот простой вопрос, на один миг в моей душе всколыхнулось подозрение. На один только миг. И тут я понял степень своего нравственного падения. Я настолько перестал кому-либо верить, что ухитрился заподозрить в предательстве даже своего духовного отца.

— Почти ничего, — ответил я. — Мы собирались с ним заняться поисками как раз сегодня с утра. Но он, видимо, еще вчера погиб. К нему кто-то пришел, и затем связь резко оборвалась.

— Держись, — сказал отец Илларион. — И постарайся не влезать в это дело. Ты все равно ничего не сумеешь изменить. А только подставишь себя и семью.

— Отец Илларион, — вдруг неожиданно для самого себя спросил я. — Дайте благословение. Возьму Дашку, детей, поеду в Дивеево. Будем жить там. Этот мир катится в тартарары. Я думаю, нам пора все же ехать туда.

— Ты что, с дуба рухнул? — спросил священник. — Дивеево уже года два как является закрытой зоной. Ни туда, ни оттуда никому дороги нет, если у тебя нет специального разрешения.

— А кто может его дать?

— В Церкви — никто, — ответил отец Илларион.

Такой вот получился невеселый у нас разговор.

Я сел за компьютер, но мне не хотелось даже смотреть на экран монитора. Я обхватил голову руками, закрыл глаза, вспомнил вчерашний разговор с Ветром. Хорошо, что я еще не удалил почту, у меня сохранился последний с ним разговор. Надо скопировать и оставить на память. «На вечную память», — усмехнувшись, подумал я. Возможно, с Ветром я очень-очень скоро встречусь. Но может быть, и нет. И тогда из оброненных вчера слов, возможно, я найду ту зацепку, которая приведет меня к причине его гибели. Я попытался вспомнить, как выглядит Ветер, и снова пожалел, что не записал для себя «Обозревателя», я начал прокручивать в уме передачу, стараясь вспомнить все подробности. Да, как-то половина того, что происходило на экране, тогда миновала мое сознание, до чего же я был невнимателен. Из-за Хиппы отвлекался, из-за Найды… И тут я совершенно явственно вспомнил, что когда видел своего друга в первый и в последний раз в жизни, Хиппа вдруг неожиданно покинул кухню, чтобы куда-то позвонить. И я понял, кто именно подставил Ветра. Я взял красный мобильник Хиппы и набрал его номер.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Хиппа откликнулся мгновенно, как будто он с трубкой в руке дожидался моего звонка.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

— Да, — ответил я, сдерживая ярость. — Случилось.

Он подождал, пока я начну говорить дальше. Но я сжал зубы, потому что чувствовал: если сейчас открою рот, то разорусь, распсихуюсь, устрою истерику, я вообще-то не думал, что за стеной Дашка и больные дети — мне было не до того, но срываться я не хотел — делу не поможет, а получится только хуже.

— Я сейчас зайду, — сказал Хиппа и дал отбой. Вот этого мне меньше всего хотелось. Еще он припрется сейчас и будет делать вид, что ни при чем. Начнется выясняловка, и он мне убедительно докажет свою непричастность к смерти Ветра. А я нутром чувствую, что Хиппа его предал. Потому что не могло быть иначе. Никто не знал, где прячется Ветер… И сам он говорил, что добрался до деревни совершенно спокойно — не было никакой слежки. Не было.

Раздался звонок в дверь. С сумрачным видом я отправился в прихожую. На пороге стоял Хиппа с кавказкой на поводке. Намордник, против обыкновения, был на нее не надет. Я мельком обратил на это внимание, подумал только, с чего бы это, но не стал придавать этому большого значения. А зря. Не стоит забывать о таких вещах, когда ссоришься с хозяином кавказки.

— Ты в порядке? — спросил Хиппа. — Жена-дети?

— Ветра убили, — сказал я хмуро, загораживая проход в квартиру и не пропуская в нее Хиппу.

— Какого Ветра?

— Того, что позавчера показывали по ящику.

— Сергея Игнатьева?

— Да.

Хиппа зло матюгнулся.

— Только не делай вид, что ты не знал этого.

— У тебя крыша съехала? — недоуменно воззрился на меня сосед.

— Кому ты ходил звонить во время передачи?

Хиппа замялся с ответом.

— Не помню, в упор не помню.

— Ты врешь, прекрасно помнишь.

— Ну хорошо, тёлке своей звонил. Устраивает тебя? Забыл, что обещал встретиться. И пошел сказать, что не приду на стрелку.