Конкурс красоты - [18]

Шрифт
Интервал

В эту же секунду ее пронзила боль. Боль и слабость. «Проси, проси богиню!..»

Ночью, все еще всхлипывая, она вдруг почувствовала, что гораздо лучше различает запахи. Что ее тело вдруг стало пахнуть само, без помощи духов и пшикалок. Что свой слоистый, как годовые кольца, запах есть у больничной кровати, у тумбочки, у всего.

Через два дня ее выписали. Нацепили очки с чудовищными линзами. «Хотя они вам теперь и не очень-то нужны», — добавил врач, пахнущий супом быстрого приготовления, геморроидальными свечами и стоящей рядом медсестрой. Потом ей предложили работу в Центре диффузии. Полсуток — дежурство, сутки — отдых. Она отказалась. «Зря», — сказали ей.

Выходя из ворот больницы, она, щурясь, искала глазами хотя бы одного из прежних поклонников. Улица была солнечной и пустой. Только у больничной свалки темнела пара собак. Одна, в жеваной шляпе, рылась в баке. Другая догрызала кость.

Постояв, она вернулась в больницу. «Я согласна».

Началась работа. Все оказалось не так страшно. К нижнему отверстию можно было прикладывать специальный прибор вроде футляра с подогревом; робкие клиенты Центра диффузии разницы не чувствовали. Главное было прижимать к двум верхним — глаза, но тут спасало плохое зрение. Она плохо видела их — толстых, худых, сутулых, с грудью, поросшей сорняком волос, с первым пушком на щеках, с медными академическими лысинами… Она только чувствовала их запахи, но это погружение в царство запахов было для нее еще новым и радостным.

Постепенно новизна притуплялась. Иногда ей даже казалось, что все эти научные работники, заходившие, приспускавшие брюки, иногда теплое белье, трогательно пыхтевшие (некоторые пытались поговорить), — что все они даже пахнут одинаково. Бумажной пылью, слипшимися бутербродами из портфеля и страхом перед эйдосографией.

Только один раз эта закономерность дала сбой.

…Ее смена уже подходила к концу; она стояла в облегающей, имитирующей голое тело спецодежде, держа за спиной прибор, как вдруг ее словно обожгло. Впрочем, это был ожог наоборот, антиожог. Будто это ей, обожженной, вдруг облегчили боль. Это был странный запах… Она попытается запомнить его и не сможет. «Он пах летней грозой, под которой хочется все скинуть и лечь, и чтобы капли по тебе…» И пока летняя гроза что-то там расстегивала, путаясь и сопя, она быстро отложила прибор и освободилась от спецодежды…

Когда за ним закрылась дверь, она долго слушала, как коридор опускает демпфер тишины на его шаги. Споткнувшись о ненужный прибор, сказала: вот и познакомились. Последствия знакомства обнаружились довольно скоро, на очередной эйдосографии. «Ну, поздравляем», — ядовито улыбались врачи. «Летняя гроза…» — шепотом объясняла она.

Она все еще стояла на своем посту с прибором, хотя живот уже мешал ей. Клиенты вдруг стали симпатичнее; она даже сказала парочке из них: «Всего доброго!» — отчего те испугались и запахли так смешно, что она расхохоталась. Даже количество эйдосов, что почти не бывает у беременных, вдруг выросло. Она садилась у окна и глядела на свой живот, казавшийся ей спасательным кругом, с которым она куда-нибудь да выплывет. Лишь музыка первой стражи погружала ее в беспокойство; она представляла, как из Канала, вместе с кожурой, поднимают тело осветителя с открытым зонтом в протянутой руке…

Роды прошли удачно; маленький червячок («мальчик!») шевелился над ней, наполняя кафельный воздух родильного отделения плачем. Ребенок пах медом, молоком и…

Через две недели его забрали.

«Так по Платону, — говорила медсестра. — Теперь он должен пройти все этапы эволюции, им будут заниматься».

Она слушала белое пятно медсестры и чувствовала, как грудь наполняется бесполезным молоком.

Ей сделали укол и отвезли в какое-то общежитие. До вечера она стояла у закрытого окна, надавливала на грудь и брызгала на стекло молоком, пытаясь рисовать рыбу. Небо за рыбой постепенно темнело, отходил укол. Ей показалось, что заплакал ребенок; она стала переворачивать все, нашла кусок пеленки и замерла. Зашумела музыка первой стражи. У музыки был запах огромной машины, убивающей детей. Распахнулось окно, она встала на подоконник. Зажмурила глаза…


Старлаб отшвырнул пакет.

— Обезьяна…

— Ы?

— А у тебя, у твоей там тоже эти пакетики с мусором?

— Завались, профессор. Натюрлих еловый, просто завались. Это у них у всех. Детенкам таскают.

— Кому?

— Детенкам. Ну, мелким своим. Они ж думают, что охотятся, на охоту ночью выходят типа. Что найдут получше, то понюхают — и детям. Все лучшее с мусорной свалки — детям. А детей нет, детей государство украло.

Замолчал. Старлаб тоже молчал. Шелестели пакеты.

— Они не помнят, что детей нет, и тащат, — продолжал сквозь стенку Обезьяна. — Нас тоже, кстати, профессор. Нас тоже детям притащили. Игрушки детям. Детям нужны дома большие мужчины, типа пап, для развития. Ты, профессор, уже вырубился тогда, а я ушами работал, ничего не пропустил. Совет держали, хотели на отходы нас пустить. Тогда я залез на мандариновые эти, речь сказал. Они на меня: ух ты! мусор говорящий! Дуры.

— Слушай, Обезьяна, а как ты сюда попал?

…Стая медуз возвращается с ночной охоты. В руках добыча: пакеты с объедками, книги о разумном и вечном, спящий Старлаб. Обезьяна идет сам. Вот общежитие. Внезапно окна распахиваются, из них валит дым. Слышится детский плач. Медузы, обезумев, лезут по стенам, не выпуская добычу из рук. Влетают в окна.


Еще от автора Сухбат Афлатуни
Рай земной

Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.


Стихотворения

Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.


Бульбуль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гарем

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приют для бездомных кактусов

Остров, на котором проводились испытания бактериологического оружия, и странный детдом, в котором выращивают необычных детей… Японская Башня, где устраивают искусственные землетрясения, и ташкентский базар, от которого всю жизнь пытается убежать человек по имени Бульбуль… Пестрый мир Сухбата Афлатуни, в котором на равных присутствуют и современность, и прошлое, и Россия, и Восток. В книгу вошли как уже известные рассказы писателя, так и новые, прежде нигде не публиковавшиеся.


День сомнения

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили

Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.


«Я, может быть, очень был бы рад умереть»

В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.


Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.