Конклав - [21]
– Эти да, эти меня заботят, но на сегодня достаточно хористов – они могут справиться.
– Эти разлюбезные хористы? У них великолепные голоса, но, извините меня, они ведь не знают даже, за какой конец огнетушителя браться, где у него кран с водой, никогда не слышали о противогазе, это просто катастрофа!
И камерленг, набравшись мужества, пошел в конец зала посмотреть – что же там. Он решил прекратить этот бессмысленный разговор. Его должен волновать конклав, его, который не мог дождаться часа отправиться в свою деревню в Арчетри на тосканских холмах!?. Почему собственно за все должен отвечать он, он один?
И теперь? Что делается там, в турецкой бане? Как нужно себя вести среди множества обнаженных мужчин? Чем кардиналы отличаются от прочих мужчин, живущих там, в других местах…
Наконец взял себя в руки и открыл рот.
– Назалли Рока… пойдемте со мной в турецкую баню… – он сказал это таким тоном, что инженер почувствовал, насколько кардинал смущен. Что ответить этому дрожащему старцу?
И Назалли Рокка, мужчина пятидесяти двух лет, высокий, ростом сто девяносто сантиметров, представительный и видный, хорошо знающий человеческую натуру, собрался с духом и непринужденно ответил:
– Конечно, Ваше Высокопреосвященство, но я должен у кого-нибудь одолжить полотенце, потому что у меня с собой ничего нет.
– Полотенце? Зачем? Там заворачиваются в полотенца?
– Кто как: кто в полотенце, а у кого и купальный халат есть; вижу, вам сумку собрали правильно.
– Не знаю даже, что в ней содержится, мне ее приготовил монсеньор Сквардзони. Но я абсолютно не представляю, как там надо себя вести и что надевать. Поэтому я Вас и попросил пойти со мной, Вы же, наверное, знаете про все про это.
Главный инженер улыбнулся простодушию и этой неопытности доброго человека, который и был кардиналом.
Ну вот, они и увидели вход на последний этаж башни. За этой стеклянной дверью новое сверкание – это сауна с турецкой баней, объяснил инженер камерленгу. Но прежде чем войти, нужно было обладать определенным мужеством, о чем и хотел сказать инженер Веронелли, чтобы тот не повернул назад.
– Ваше Высокопреосвященство, извините меня, но, я хочу сказать об уничтожении крыс: существует старый, еще с античных времен, способ, очень действенный… хотя, быть может, и неподходящий для этого места…
– А что, сауна вам кажется подходящим местом для нас? Если так, то я вообще ничему не должен удивляться.
– Коты, Ваша Эминенция,[40] коты – самое совершенное средство против крыс, еще с тех пор как Бог создал мир…
– Коты!.. Это точно, лучшее средство против крыс… Да и у меня дома, в Арчетри.
– Рим полон ими, есть кварталы, просто забиты котами, которые только и ждут, как бы поскорее схватить наших крыс, чтобы чем-нибудь поживиться, наполнить желудок.
– Это правда, в Трастевере моя племянница их держит десяток. Почему мы не подумали об этом раньше? Надо подумать, где бы их взять, можем попросить в каком-нибудь квартале, можем и заплатить за них, если надо… Если хозяева по собственному желанию одолжат нам их, можем потом котов вернуть, гарантируя хорошую кормежку; если же люди могут это сделать в качестве индульгенции, как хорошее дело для Церкви…
– …А искусство, Ваше Высокопреосвященство, если они неверующие, не забывайте, есть еще Ватиканские музеи, – откорректировал Назалли Рокка.
– Нужно хорошенько подумать об этом, чтобы не обращаться непосредственно ни в горсовет, ни в итальянское правительство.
– Надо, чтобы наши студенты и семинаристы занялись отловом котов, надеюсь и хористы могут поучаствовать в охоте на котов.
– Надеюсь, граф, надеюсь. И нужно поторопиться, я вам советую, надо делать это быстро…
Когда кардинал открыл дверь в сауну, на часах было полдвенадцатого. Чувствовалось, каких ему стоило усилий улыбнуться двум монсеньорам в фиолетовых купальных халатах, которые его приветствовали, целуя его кольцо.
– В эту сторону, Ваше Высокопреосвященство, пожалуйста; мы покажем вашу кабинку.
– Дайте и главному инженеру Ватикана одну; хочу посмотреть, как действует это произведение искусства, – пошутил Веронелли. И проследовал за двумя монсеньорами по внутреннему коридору.
8
– Кто? Только кардиналы из Праги и Варшавы? Да нет же, инженер плохо информирован, мы трудились все послеобеденное время, чтобы помочь прийти сюда многим… – и усталое лицо самого старого из двух удостоверило правду его слов.
– Сюда шла целая процессия, Ваше Высокопреосвященство, но… – и он смутился своим сравнением.
Кардинал-камерленг ответил более непринужденным тоном:
– Да, настоящая процессия. Пойми ты, природа человеческая требует. Вот и я, переполненный страхом – а вдруг попрекнут неучастием, – пришел в эту новую «структуру». Кстати, надо будет ее благословить.
– Уже готово ведерко со святой водой, чтоб окропить, Ваше Высокопреосвященство. Вот ваша кабинка, а там – для инженера.
– Дайте мне мою сумку. Откроем вместе, потому что я не знаю, как, но что-то из одежды мне надо дать инженеру: он забыл свою сумку дома, – Веронелли предпочел не рассказывать служкам, что не знаком с содержанием своей сумки. Хотелось выглядеть непринужденным.
Роман итальянского писателя и поэта Роберто Пацци посвящен последним дням жизни Николая II и его семьи, проведенным в доме Ипатьева в Екатеринбурге. Параллельно этой сюжетной линии развивается и другая – через Сибирь идет на помощь царю верный ему Преображенский полк. Книга лишь частично опирается на реальные события.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.