Конфуз - [9]

– Я не отдам. Что хочешь, делай. Плевал я на вас всех!

Его агрессивное лицо жалило и кусалось.

Патруль милиции проходил мимо. Их не привлекли своим поведением два приличных мужика, между которыми лежал огромный кулёк из газеты. Как только они прошли, руки их снова вскинулись. «Г. В.» опять опередил инженера. Юрка не знал, что предпринять, что сказать. В эти минуты что-то не думалось. Ситуация нелепая, но к чему-то точно обязывающая.

Офицер решительно понял: он сейчас сильней, уверенней и будет так, как он решит и поступит. Скинув руки инженера, который не сопротивлялся, он торжествующе попытался заглянуть внутрь. Он смаковал победу, когда уже не было шансов стать победителем. Посмотрел в разрез газет. Юрка наблюдал. Что же делать? «Г. В.» сжал кромки газет и задумался. Снова приоткрыл и снова закрыл, задумчивость просияла опять. После этого его руки приоткрывали концы газеты медленно-медленно. Юрка попытался его остановить.

– Постой. А как ребята? Мужики-то как? Ты чего делаешь? Ты что, наглец какой?

Слова ринулись на военного, пробуждая в нём совесть. Юрка чётко осознавал, что думает со злостью, с ненавистью одно, а произносит слова совсем другие.

– А где мужики? Куда подевались? Что, они вот так все бросили и исчезли?

– Послушай, так нельзя!

«Г. В.» рычал. Он рычал, как зверь, даже хуже. Странный голос издавал пронзительные гортанные звуки. Они превратились в мычание, хрипение, глаза выпучились и меняли оттенок, то блестели, то становились мутными и тусклыми, довольно страшными. Инженеровы мысли любопытно взирали на готового чокнуться вояку, а глаза выискивали в газете то, из-за чего произошёл сыр-бор. Юрка чувствовал, как в воздухе нарастает недоумение. Воздух сгущался, недоумение обоих вырастало. Ясней дня было очевидно, что доблестный солдат секунду за секундой сходит с ума. Поезд жизни, всех его смыслов сошёл с рельсов. Глупое лицо приобрело тупое, затем идиотское выражение. Мышцы лица свело, превратившись в бледный камень. Произошло превращение приличной наружности в существо «даунито». Глаза бегали, не могли остановиться, губы тряслись в бок, вверх, вниз. Рот издавал булькающие звуки, бубнил и тараторил. Глаза выискивали что-то и не могли остановиться.

Руки отпустили газету и схватили голову, стали её трясти, но яблоки не сыпались. Щёки, губы, рот, как брылы верблюда от тряски, брызгали слюной.

Перемена случилась за считанные секунды. Юрка посмотрел вниз в раскрытую газету. Увидел там гору пирожков. Тех самых: жареных, аппетитных, один лучше другого и которых точно не хотелось в эту минуту. Он не понял, что произошло, ничего не приходило в голову. Он думал о другом: игра, крик-менты. Всё очень быстро. Понял! Кто-то из этих двоих схватил газету с деньгами.

Он встал. Военный сжимал газету, держал, потом открывал и смотрел. Чуда не происходило, ничего не менялось.

Инженер пошёл сам не свой, тяжело, неуверенно, оглядываясь.

«Г. В.» продолжал закрывать и открывать газету и в такт трясти своей башкой.

Когда он скрылся из поля видимости, там, где-то в глубине парка, послышался дикий крик или вой. Долгий-предолгий вой, протяжный, как ночью воют волки, оглушая округу, производя впечатление, пугая всех. Знать уходил, приходя в себя.

Купе поезда Ташкент – Горький. Одно место свободно. На столе несколько бутылок коньяка и хорошая закуска.

– Славок, а ты теперь чего?

– Чего, чего! Теперь завод маленький купить можно, цеховиком стать. Вы-то что?

Юрка мечтательно: «Я долго теперь не сяду играть, а может и вовсе уже не сяду. Разве что без интереса. Картины собирать начну. Сбылось, наконец!»

– А ты, Ленин?

Ленин выпалил, словно ждал вопроса:

– Гульну! Гулять буду, пока деньги не кончатся!

Старина Маковский

Занимательные истории учат нас жизни раз и навсегда.

Время социализма – рамки приличия общественного поведения: зарплаты, вкусы и желания не выходят за границы дозволенного, одинаковость как форма классики. Из этой эпохи наш случай.

– Слав! – после долгого рукопожатия, сосредоточенно, привлекая внимание серьёзностью, начал Володя.

Привычная непринуждённость отступила. Славка насторожился, не подавая вида. Предвиденье его не подводило.

– Что, Вован? – тихим голосом подтвердил своё внимание.

– Сосед не раз говорил, бабулька картину продать хочет. Если верить, то Маковский. Клянётся и божится.

Из сказанного чётко врезалось в ум слово «Маковский». Вмиг засвербело: можно заработать денег. Где найти бабулю, как на неё выйти?

С живостью знающего человека, умеющего распутывать узлы жизненных ситуаций, Славка пожелал овладеть ими в очередной раз.

– Что за сосед, какая бабуля? – он решил брать за рога высказанные обстоятельства. Славкины меркантильные мысли потирали друг о друга ладони.

– Бабулька чуть ли не ровесница этому Маковскому, начало своё берёт с его времён, – пытаясь настроить на нужный лад друга и вспоминая, что говорил ему сосед, уважающий его как человека о-го-го серьёзного, состоявший в дружбе с серьёзными, по всей видимости, с достатком, и, скорее всего, уважаемых в городе. Бесспорно, оно так и было.

– Сосед мой встречается с женщиной. Та общается с бабулькой. Я им настрого порекомендовал: «Никуда не соваться. Обманут! Нынче народ ушлый». Пообещал, что мои друзья никого не обидят, всем будет хорошо.